Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

Часть фургонов горела. Мертвые лежали там, где их настигла смерть. Лошади были выпряжены почти из всех фургонов, за исключением тех, содержимое которых вышвырнули на землю. Адан не сразу заметил, что те предметы, которые Айз Седай доверили попечению Айил, валяются в грязи. Впрочем, он не впервые видел такое, так же как и тела убитых Айил. Но сейчас не это доставляло ему особую боль. В опустошенные фургоны вооруженные мечами, копьями и луками убийцы со смехом загоняли женщин, обращаясь с ними как с животными. На глазах Адана в фургон грубо затолкали его дочь Рэю. Последнюю оставшуюся в живых из его детей. Эльвин умерла с голоду в десять лет, Сорелле в двадцать сожгла лихорадка, о которой ее предупреждали сны, а Джарен год назад, когда ему минуло девятнадцать, бросился с утеса, поняв, что способен направлять Силу. Маринд погиб сегодня.

Адану хотелось кричать, хотелось броситься туда и любой ценой остановить врагов, вернуть свое дитя. Но что он мог сделать? Вздумай он вмешаться, они убьют и его. Это не спасет Рэю, но может погубить детишек. Среди разбросанных повсюду обагренных кровью трупов попадались и детские тела.

Майгран вцепилась в него, будто чувствовала, что он может не выдержать и кинуться к фургонам. Льюин напрягся, изо всех сил сдерживая дрожь, – он считал себя уже большим. Адан гладил детишек по волосам, прижимал к груди их головки. И смотрел. Он заставил себя смотреть до тех пор, пока фургоны, окруженные улюлюкающими всадниками, не пропали из виду, направляясь к туманным горам на горизонте.

Только тогда он оторвал от себя детей и встал.

– Ждите меня здесь, – велел Адан, – ждите, покуда я не вернусь.

Вцепившись друг в друга, Льюин и Майгран растерянно закивали. Лица у них были бледные, распухшие от слез.

Адан подошел к убитым, склонился над одним из тел и мягко перевернул его. Сиедре казалась спящей, лицо ее было таким, каким он привык видеть его каждое утро. Он всегда удивлялся, замечая серебристые ниточки в ее золотых кудрях. Для него она оставалась юной, любимой и желанной, в ней была вся его жизнь. Адан старался не смотреть на колотую рану на груди и расплывшееся на платье вокруг нее кровавое пятно.

– Что ты собираешься делать, Адан? Скажи нам! Что?

Адан убрал волосы со лба Сиедре – она всегда была аккуратной – и встал; медленно обернувшись, он увидел кучку растерянных, перепуганных и возбужденных людей. Возглавлял их Сулвин – рослый мужчина с глубоко посаженными глазами, носивший длинные волосы, будто желая скрыть, что он из Айил. В последнее время так поступали многие, хотя это не помогало. Нападавшие убивали всех без разбору.

– Я собираюсь похоронить мертвых, Сулвин, и двигаться дальше. – Он умолк и снова бросил взгляд на Сиедре. – Что нам еще здесь делать?

– Двигаться дальше, Адан? Интересно, как ты собираешься двигаться дальше? У нас нет лошадей, почти не осталось ни воды, ни еды. У нас ничего нет, кроме нескольких фургонов, набитых непонятными вещами, за которыми Айз Седай все равно никогда уже не явятся. Что это вообще такое, Адан? Что мы тащим в своих фургонах невесть куда и невесть зачем? Мы к этим штуковинам и прикоснуться боимся, но почему-то должны отдавать за них свои жизни! Нет, Адан, двигаться дальше, как раньше, мы не можем!

– Можем! – вскричал Адан. – Можем и двинемся! Раз нет лошадей, мы сами впряжемся в фургоны, но свой долг выполним до конца! – Адан немного испугался, поняв, что размахивает сжатым кулаком, и поспешно опустил руку. Его била дрожь.

Сулвин отступил на шаг, поближе к своим товарищам.

– Нет, Адан. Считается, что мы рано или поздно должны найти безопасное место. Так вот, некоторые из нас именно этим и намерены заняться. Мой дед рассказывал мне истории, которые сам слышал еще ребенком. Айил некогда жили в покое, и люди собирались отовсюду, чтобы послушать их песни. Мы найдем такое место, где заживем мирно, и снова станем петь.

– Петь? – издевательски усмехнулся Адан. – Как же, я тоже слышал эти истории. Да, некогда айильским песням не было равных, но они давно забыты. Я не знаю их, и никто из вас тоже. Былые дни ушли безвозвратно, и песни сгинули вместе с ними. Мы не поступимся нашим долгом перед Айз Седай ради того, что никогда не вернется.

– Не говори за всех, Адан, – возразил Сулвин. Стоявшие у него за спиной приятели дружно закивали. – Мы найдем безопасное место. И песни тоже найдем.

Стук и треск позади заставили Адана резко обернуться. Сторонники Сулвина разгружали фургон. Большая деревянная клеть, ударившись о землю, сломалась, и из нее вывалилось нечто похожее на дверную раму из полированного краснокамня. Другие фургоны тоже были опустошены – отступников оказалось немало. Не меньше четверти из уцелевших усердно трудились, выбрасывая из фургонов все, кроме воды и съестных припасов.

– Не пытайся остановить нас, Адан, – предостерег Сулвин.

Кулак Адана вновь судорожно сжался.

– Вы не Айил, – заявил он. – Вы предали все. Кто бы вы ни были, вы больше не Айил.

– Мы придерживаемся Пути листа, Адан, так же как и ты.

– Уходите! – сорвался на крик Адан. – Уходите! Вы не Айил! Вы пропащие! Пропащие! Потерянные! Не хочу больше вас видеть! Прочь!

Сулвин и его товарищи попятились и поспешили убраться подальше от него.

Сердце Адана сжалось, когда он вновь взглянул на фургоны, на мертвые тела, лежавшие вперемежку с выброшенными из фургонов странными предметами. Так много мертвых, так много стонущих раненых, о которых надо позаботиться. Сулвин и его заблудшие сотоварищи, опустошая фургоны, все же выказали некую сдержанность. Убийцы с мечами взламывали ящики и клети в поисках золота или провизии, которая была дороже золота. Сокровища Айз Седай им были ни к чему, и они оставили их валяться на земле. Адан окинул взглядом каменную дверную раму, кучи резных каменных статуэток, странные предметы из хрусталя и горшки с черенками чоры. Сулвин и его сторонники считали все это ненужным хламом. А как их можно использовать? Но ради этих вещей его народ жертвовал всем. Значит, так тому и быть. Некоторые можно было спасти. Не все – и никто, кроме Айз Седай, не знал, какие из них важнее. Но некоторые можно было спасти.

Он увидел Льюина и Майгран, вцепившихся в юбки матери. Какое счастье, что Саралин осталась в живых и может приглядеть за ними. А ее муж – его, Адана, сын – был убит сегодня утром первой же стрелой. Он погиб, но других можно спасти. И он спасет. Спасет Айил во что бы то ни стало.

Адан встал на колени и взял на руки тело Сиедре.

– Мы сохраним верность, Айз Седай, – прошептал он, – сохраним. Но как долго мы должны быть верны вам?

Он уронил голову на грудь жены и зарыдал.

Слезы струились по щекам Ранда.