Юрий Никитин - Трое из Леса. Трилогия [litres]

Олег на бегу забросил девушку в темную трещину. В спину страшно ударило. Он влетел вслед, сбил с ног. Сквозь грохот в ушах ощутил маленькие сильные руки. Грудь разрывалась от дыма и едкого запаха, глаза жгло, закашлялся, едва не выплюнул легкие. Лиска кашляла еще отчаяннее, но упорно оттаскивала от входа, где скреблась чешуйчатая лапа с бревно, пыталась протиснуться. Когти величиной с ножи скребли края камня.

Олег не сразу понял, что это не камень, – они проскользнули в трещину коры, а Змей старается выковырнуть их, как дятел муравьев. Лиска что-то кричала в ухо. Олег слышал тонкий жалобный голосок. В голове гудело, перед глазами прыгали красные искры. Лиска снова попыталась его поднять. Изогнутый, как киммерийский меч, коготь зацепил за подошву, но Лиска ухватилась за Олега, подошва затрещала, коготь исчез с подошвой. Когда снова появился в щели, Олег пытался отползти, охнул от режущей боли в спине. Лиска подхватила его сзади, отволокла к стене.

Сверху зашуршало. На Олега упало тяжелое, пахнущее волком. Олег сказал, не раскрывая слезящихся глаз – все равно ничего не видно:

– Мрак, днем Змеи нас достанут! Вожак не влезет, так детеныша запустят…

– Уже рассветает, – послышался торопливый голос Таргитая. – Змеев мы перебудили на сто верст. Это все ты со своей Лиской!.. Быстро наверх!

– Не могу. У меня спина перебита. Змей влупил вдогонку. Догнать не мог, так влупил. А где Мрак?

– Ты палец прищемишь – крик за Авзацкими горами слышно. Если мы уцелели, то Мрак вовсе не левой ногой сморкается.

Лиска подставила Олегу плечо с другой стороны, и он, преодолевая острую боль, со стоном начал карабкаться вверх. Дерево слабо светилось, глаза еще не отошли от багрового пламени огнедышащих жаб-переростков, как их обозвал неустрашимый Мрак, ноги скользили и срывались. Таргитай поддерживал, тянул за шиворот.

– Может, тебе проще перекинуться волосатой птахой? – предложил он, намучившись. – Мы с Лиской лучше понесем твои штаны. Все равно несем, но еще и тебя в них!

Олег ощутил, как от обиды наворачиваются слезы, глаза защипало сильнее. Лиска сочувствующе вздыхала, но молчала.

– Как я буду махать крыльями, если душа едва в теле?

– А-а, – понял Таргитай, – а я думал, тебе нас жалко. Штаны у тебя почему-то тяжелые. Ты ничего туда не наложил?

В темноте послышался задыхающийся голос Лиски:

– Тарх, пожалеешь! Олег научится и людей носить в когтях. Мог бы и тебя…

– Пусть сперва научится свои яйца носить, – послышался разочарованный голос дудошника.

– Олег яйца не несет, – начала она негодующе и осеклась.

В темноте карабкались наверх, оступались, но удавалось не сорваться – подъем шел по наклонной. Потом Таргитай круто свернул, двинулись вверх уже в противоположную сторону. Олег медленно приходил в себя, шум в голове утих. Он пощупал стены. Даже не древесина, до той еще версту, если не больше, а всего лишь кора! Подымаются по трещине, сворачивая то вправо, то влево, но все-таки ползут наверх!

Взбирались целую вечность, прежде чем Олег увидел смутные силуэты Таргитая и Лиски. За спиной Таргитая горбился гигантский мешок, впервые дудошник нес такой груз. Лиска карабкалась то сбоку, то отставала. Олег постоянно слышал ее тяжелое дыхание, в горле у нее хрипело. Дочь Песков привыкла нестись на горячем коне, глотая просторы, ровную как стол Степь, а приходилось лезть на Дерево. Хорошо еще, что в ее племени нет запрета лазить по деревьям! Видимо, там просто не знали деревьев!

– Где же Мрак? – спросил Олег снова.

– Мрак в огне не горит, – ответил Таргитай, но голос звучал не так уверенно. – В воде не тонет. А что такое Прадуб? Всего лишь дерево.

– А что такое Змеи? – ответил Олег ему в тон. – Всего лишь жабы-переростки. Правда, тогда мы – комары для жабьего корма.

– Сам ты жабий.

Далеко сзади донеслось хриплое:

– Я… больше… не могу…

Лиска без сил распласталась на выступе. Глаз не видно, рыжие волосы закрывали ее лицо. Олег поспешно снял с ее плеча мешок, пытался взять и меч, но Лиска слабо воспротивилась. Таргитай оглянулся:

– Привал? Вот здорово. У тебя что-нибудь поесть осталось?

– Как ты можешь все есть и есть? – слабо возразил Олег.

– Как? – повторил Таргитай с недоумением. – Хорошо могу есть, как говорят гиксосы. Все одно надо ждать Мрака! Без него Жезл не добыть. Да мне на сто Жезлов наплевать, если для этого надо повредить Мраку.

Лиска дышала хрипло, грудь ходила ходуном. Олег спросил зло:

– А как же со счастьем для всех людей на свете?

Таргитай подумал, сказал упрямо:

– Даже для счастья всех людей.

Рассвет высветил изможденные зеленые лица. Олег повторил мучивший его самого вопрос:

– Но Мрак один, а людей на свете много. Разве для спасения всех не достойно ли обречь одного?

– Нет, – ответил Таргитай не задумываясь. – А ты?

Олег в затруднении пожал плечами:

– Я не круглый дурак, ответить так быстро не могу.

Небо вспыхнуло, стало ярко-зеленым. Внизу чернота, но зеленый свет быстро сползал по темной стене. Проступили глубокие трещины, разломы, овраги. Кое-где из этих щелей торчали верхушки простых деревьев: ветром нанесло земли, он же забросил семена, если не птицы, деревья выросли, не подозревая, что растут на праотце всех деревьев.

Таргитай вытащил из мешка ломти жареного мяса. Олег не верил, что певец сможет есть, но Таргитай уплетал за обе щеки, Лиска негодующе отвернулась. Олег протянул руку, послышались шаги. Через гребень в дюжине шагов перемахнула человеческая фигура в волчьей шкуре.

– Мрак! – закричал Олег. – Мы здесь.

Мрак легко перепрыгнул к ним, гаркнул:

– Что вы здесь, видно не только мне. Люди Агимаса тоже видят!

– Агимас? – пролепетал Олег. Лицо стало белым. – А как же… Змей?

– Он сам из змеиной породы, – буркнул Мрак. – Как-то договорились. Я видел, их не тронули. Карабкаются, а вы тут сидите, как вороны на дохлой корове!

Олег со стоном поднялся. Таргитай задержал кусок мяса у рта.

– Опять?

– Не опять, а снова! До капища рукой подать, а вы хлебалами щелкаете.

– Мы тебя ждали. Длинные руки у того, кто дотянется до капища.

Лиска скоро выдохлась, взмокла, двигалась за неврами красная, распаренная, злая. Олег снял с ее плеча перевязь с мечом и колчан со стрелами, она сверкнула глазами, но противиться не стала – волхв даже не запыхался, а нес два тюка и посох. Вообще все трое невров бежали вверх как муравьи, привыкли в своем диком Лесу носиться через буреломы!

Больше страдала, что взмокла, как толстуха. Массивные мужчины еще и перебрасываются непонятными репликами, сбивают и не собьют себе дыхание!

Когда навстречу выскочили малорослые люди с бледными лицами, никогда не видавшими солнца, Лиска ахнуть не успела, а трое лесных смяли их на бегу, втоптали, вбили в твердую, как камень, кору по уши и понеслись дальше. Ей показалось, что даже оружия не вынимали, хотя стража загородила путь копьями и топорами.