Марк Лахлан - Оборотень. Новая жизнь [litres]

Холодная злоба в адрес Девьи все нарастала, однако эта женщина до сих пор находилась под покровительством Гиммлера как эксперт по мистическим обрядам, так что Макс мало что мог сделать против нее.

Он видел, как раздражает Девью Монстр, и потому старался делать так, чтобы она сталкивалась с ним как можно чаще. Если Макс замечал, что она прогуливается по территории, он посылал Монстра постоять рядом с ней. Или приказывал ему принести какие-то срочно понадобившиеся ему вещи, находившиеся на этаже рядом с комнатой Девьи. Был еще один способ ее донимать – спрашивать у нее совета. Макс составлял записки о видениях, которые якобы посетили его подопытных, и отправлял Монстра к Девье, чтобы та их истолковала.

Но при этом Макс продолжал ужасно переживать за Герти. А что, если на этот раз она не очнется? Для него это будет конец, его душа умрет, и он уподобится одному из камней, из которых сложены стены этого страшного замка.

Фон Кнобельсдорф видел, как состояние Герти влияет на Макса. Доктор Фоллер явно очень мало спал и почти ничего не ел. Через неделю после их возвращения из Франции он выглядел бледным и совершенно потерянным. А через две недели начал заметно терять в весе. Это не могло не радовать фон Кнобельсдорфа. Он по-прежнему считал Макса своим конкурентом – и в профессиональной, и в личной жизни. Существовала опасность, что прогресс в их деле припишут усилиям Макса. И его жены. Фоллер не заслуживал такой замечательной женщины. Эта спящая красавица, безусловно, послужила бы украшением его, фон Кнобельсдорфа, апартаментов. И тогда все ее достижения стали бы его заслугой.

Он отказался от идеи использовать Макса в качестве следующей жертвы – в этом обязательно заметили бы его руку. Но оберштурмбанфюрер быстро нашел выход и едва не расхохотался – до того все оказалось просто. Ответ на мучивший его вопрос лежал на поверхности, стоило лишь оглядеться по сторонам. На самом деле этим методом в СС пользовались каждый день. И назывался он «смерть от переутомления».

Итак, через Хауссмана он распространит информацию о том, что получаемые доктором Фоллером результаты настолько важны, что ему приходится вкалывать в своей лаборатории день и ночь: он обследует по меньшей мере пятерых испытуемых в неделю и затем представляет соответствующие рапорты.

Когда до Макса дошел этот приказ, его первой мыслью было доходчиво объяснить Хауссману, куда следует засунуть эту бумажку. Герти находится в ужасном состоянии. Неужели ему не разрешат взять отпуск по уходу за женой? Но Макс не мог просиживать возле нее целыми днями, мечтая о том, чтобы она пришла в себя; ему нужно было что-то делать, хотя бы для того, чтобы отвлечься от тягостных мыслей. Усердная работа в лаборатории была не самой удачной альтернативой, однако это было хоть что-то.

К тому же Монстр помогал Максу и давал ему какое-то утешение. Начать с того, что благодаря невероятной силе заключенного стало намного проще усаживать клиентов в смирительное кресло, а его уравновешенная манера поведения и смиренный нрав действовали на Макса успокаивающе. Когда в крошечной лаборатории находился он сам, Монстр и объект эксперимента, там становилось слишком тесно для Михала, и теперь мальчик торчал с сигаретой на лестничной площадке. Дверь в их каморку при этом была открыта, так что любой мог видеть, чем они там занимаются.

Когда Макс был офицером регулярной армии, его прогулки по замку сопровождались суровыми неодобрительными взглядами, но как только он вступил в ряды СС, окружающие стали излучать дружеское участие. Теперь же люди глядели на доктора Фоллера настороженно, когда он шагал по коридорам в своем залитом кровью медицинском халате в сопровождении мускулистого слуги-урода и бледного равнодушного мальчика.

Однако при этом все отмечали энергичность Макса и его преданность делу. Учитывая то, что произошло с его женой, он вел себя как настоящий эсэсовец. Тем не менее это не могло помочь Максу завоевать чью-то любовь. «У меня от этого типа мурашки по коже, – очень точно сказал о нем один офицер, а потом добавил, кивнув в сторону рабочего из числа свидетелей Иеговы: – Доктор Фоллер заставляет меня почувствовать то, что они испытывают по отношению к нам ».

Но не беда. Гиммлер как-то заявил, что эсэсовцы и не ожидают, что их будут любить. В этом смысле Макс вполне соответствовал их критериям. Эта организация была элитой, и в ней не было места тряпкам. В офицерской столовой стали поговаривать о том, что доктора Фоллера ожидает повышение.

А Макс тем временем страдал. Огромные трудности для него создавал объем требуемых Хауссманом рапортов. В свое время Макс сам установил некий стандарт для подобных докладов, но тогда он старался сделать их как можно более пространными и обстоятельными, чтобы как-то сократить количество заключенных, которых он должен был оперировать. Теперь же «пропускная способность» его лаборатории достигла одного клиента в день. Было почти невозможно писать так быстро, чтобы зафиксировать всю информацию. И тут Макс призывал на помощь свои творческие способности. Каждое слово в этих документах было выдумкой. Потому что Макс не видел ничего сверхъестественного. Собственно говоря, он уже вообще мало что видел. Он привык не замечать кровь и ужас в глазах людей, привязанных к креслу, их отчаянные крики, щелканье стрелки самописца… Сейчас Макс обращал внимание только на монотонный непрерывный визг пилы. Строительные работы в замке никогда не прекращались. Даже когда Макс отправлялся на прогулку, его слуха неизменно достигал этот угнетающий звук, доносившийся со стороны лагеря у подножья холма. А сам лагерь, который теперь получил свое название – Нидерхаген, – становился все больше. Росли новые сторожевые вышки и бараки, чаще сновали машины, выгружавшие грузы из Заксенхаузена, все больше становилось здесь мужчин, женщин и детей, которым предстояло строить для Гиммлера мир его мечты – столицу СС.

– Есть сигарета?

Михал незаметно подошел к Максу, пока тот стоял, задумчиво глядя на лагерь. Макс протянул ему пачку «Салема».

– В лагерном саду выросли хорошие травы, – сказал Михал. – Вам стоило бы попробовать некоторые из них. Хотите, я принесу вам немного окопника? Говорят, он очень помогает при женских болезнях.

Мальчик чересчур широко улыбнулся, а затем затянулся сигаретой. Макс пристально посмотрел на него. Под этим взглядом улыбка Михала вскоре растаяла. В глазах доктора он увидел нечто новое. Раньше там была слабость. Теперь она исчезла и на ее месте возникло что-то иное. Впервые Михал почувствовал, что боится Фоллера.

– Вы выглядите больным, Макс. Давайте я принесу вам что-нибудь из столовой?