Алексей Пехов - Талорис [litres, авторский текст]

– Так вам и не надо покидать дворец, милая Шерон, – улыбнулся Бати.

Служанка принесла ей тяжелые, массивные украшения. Колье, браслеты, серьги, кольца. Яркое золото и все тот же лазурит.

– Я не смогу это надеть, – покачала головой Шерон.

– Почему?

– Кто дает мне драгоценности?

– Полагаю, что это благодарность его светлости за вашу помощь в крыле Скарабеев.

– Мой друг рассказывал о законах Карифа. Касаемо дорогих ювелирных украшений, которые предлагают носить незамужней женщине богатые дворяне. Принимая их, женщина соглашается следовать «закону покровителей». То есть признает право мужчины быть ее покровителем и считается его собственностью. Не требуется даже произносить никаких клятв, надо всего лишь застегнуть подаренный браслет на руке и чтобы его увидели другие.

Бати смотрел на нее из-под полуприкрытых век.

– Это старый закон. Удивительно, что ваш друг вообще о нем знает. Подобным правом в благородных семействах не пользовались лет сто пятьдесят.

Она помнила слова Мильвио, так что осталась непреклонна:

– Пускай и дальше все так и остается.

Служанка покосилась на Бати, ожидая его решения, заметила слабый кивок и с поклоном отошла, но золотые безделушки не унесла, положила подушку на столик с фруктами, надеясь, что девушка передумает.

– Возможно, кто-то будет разочарован.

– Возможно, – безучастно согласилась Шерон. – Я и так пошла вам навстречу, позволив одеть меня в это. Пожалуйста, не просите о большем.

– Вы выглядите почти как герцогиня. А с драгоценностями…

– Но я не герцогиня, господин Бати. Не стремлюсь быть ею и не буду. Не хочу, чтобы кто-то ошибся и принял меня за ту, кем я не являюсь.

Она подошла к зеркалу, внимательно рассматривая себя. С напитанными маслом волосами, в этом платье и с подведенными сурьмой глазами, ставшими слишком темными, указывающая не узнавала свое отражение. Ей не нравился результат, но приходилось играть по чужим правилам.

Без кубиков она ощущала себя ущербной, калекой, словно ей отрубили руку. Раньше, даже если костей не было рядом, Шерон не испытывала такого чувства, но сейчас, с их абсолютной потерей, исчезновением из этого мира, ее терзали фантомные боли. С тех самых пор как она выздоровела после завершения работы в крыле Скарабеев.

А еще теперь она постоянно чувствовала тот самый «поток», что спас ее. Он был рядом, только руку протяни, и девушке постоянно приходилось напоминать себе, что брать очередной «аванс» у неизвестного, особенно когда это не нужно – чревато возможными неприятностями.

– Как вы себя чувствуете, дорогая? Мы все волновались за вас.

– Спасибо. Ярелу больше не надо будет нести меня через весь дворец к лекарю.

– О, что вы. Ему было приятно оказать вам такую маленькую услугу. Все мы впечатлены вашими умениями и способностями.

– Очень надеюсь, что их не придется больше применять, – сухо сказала Шерон, отворачиваясь от зеркала. – Могу я позволить себе вопрос?

– Конечно.

– Вы всегда в женской одежде. Почему?

– Я дэво. – Заметив, что она не понимает, Бати вздохнул. – Вечно забываю, что вы чужая.

Шерон прекрасно знала, что он лжет. Помощник герцога не страдал плохой памятью, но, как требует того игра, кивнула.

– Я уроженец Мута, и в наших традициях, чтобы некоторые мужчины носили женское платье. Те, кого родители посвятили храму Мири и кто принимает богиню в ее облике, нося этот облик сам. Я ее скромная служанка.

Шерон никогда не слышала, чтобы строили отдельные храмы одной из Шестерых.

– Культ?

Бати провел рукой по воздуху:

– На материке некоторые даже называют это сектой. Но наша община мала, мы не представляем угрозы для храмов, посвященных всем Шестерым, а Мут страна безлюдная и труднодоступная. Так что… храмы Мири существуют. Я всецело предана богине и это, – Бати коснулся юбки, – дань уважения за ее благословение.

– Как же человек из храма вдруг оказался в услужении герцога Карифа?

– Герцогов. Я служил и отцу нынешнего владетеля. Что же до того, как это произошло… немного ошибок молодости, немного помощи от Мири, цепь случайностей и удачных совпадений. Здесь, во дворце, мне не запрещают следовать вере моего герцогства, поэтому традиционная одежда дэво на мне все эти годы.

– Как объясняет это храм? Платье.

Бати склонил голову:

– Вам дико видеть мужчину в женской одежде?

– Если честно, мне все равно. Я не испытываю ничего, кроме любопытства, потому что на Летосе подобное точно не встречается.

– Мир велик, – прикрыл глаза Бати. – Всегда встречаешь что-то новое. Вы – дэво. Я – указывающую. Представляете, сколько еще есть вещей, о которых мы даже не подозреваем?

Она знала сколько. Эйвы, Войс, Кам в подземелье, сойки, мэлги, гратанэхи… Мир с того дня, как она оставила Нимад, изменился, хотя Йозеф и говорил, что Катаклизм его полностью уничтожил, оставив лишь жалкие осколки.

Эти осколки были отнюдь не жалкими.

– Мы готовы? – Бати встал с дивана.

– Не мне решать.

Он резко щелкнул пальцами, появились две новые служанки, в кобальтовых платьях из шелковой ткани, поклонились ей, застегнули на лодыжках ремешки туфель, вывели в сад. Одна из девушек предупредительно распахнула над ней синий зонтик, закрывая от жаркого солнца.

– Пожалуйста, госпожа. Умоляю следовать за мной.

– А вы, господин Бати? – спросила Шерон. – Составите мне компанию?

Тот хмыкнул:

– Моя задача была в другом, моя дорогая. Но я могу дать вам напоследок ценный совет.

– Приму с радостью. – Она знала, что иногда стоит проявлять вежливость.

– Не отказывайте герцогу. Или, по крайней мере, не говорите «нет» сразу и так резко, как вы это любите делать. Будьте более дипломатичны, и, быть может, это пойдет на пользу.

О ее приходе возвестили медные трехъярдовые карнаи, в которые трубили двадцать музыкантов в расшитых серебром толстых халатах из верблюжьей шерсти. Люди потели, но исправно надували щеки, заставляя огромные духовые инструменты издавать совершенно немузыкальные стоны.

Она очень хотела побыстрее пройти мимо, но Ярел, шедший первым, никуда не спешил, и приходилось подниматься по лестнице медленно и чинно. Служанка все так же несла над ней зонт, вторая помогала держать подол дорогого платья. По бокам шествовали шестеро воинов, вооруженных глефами, в шароварах и тюрбанах бело-голубой расцветки, которая отмечала первую роту, называемую «Серыми клинками».

Поднявшись по лестнице, они подошли к дверям, и бело-золотые створки распахнулись.

– Это зал Вечерних грез, милостивая госпожа, – прошептала служанка, передавая зонт слуге и продолжая почтительно следовать за ней, не поднимая глаз. – Очень большая честь.