Н. Джемисин - Пятое время года [litres]

Но откуда идет сила? Как я …

Запоздало и с некоторым ужасом она осознает, что вода движется как гора при внезапной подаче кинетической энергии, но реагирует она куда быстрее. И она реагирует сама быстрее, чем когда-либо прежде, поскольку переполнена силой, она практически сочится из ее пор, и, огонь земной, это ощущается невероятно здорово, поскольку это детская игра – остановить нарастающую волну, готовую смести гавань. Она просто рассеивает ее силу, отсылая часть в море, направляя остальную на усмирение вод, когда та штука со дна вырывается из цемента покрывающих ее осадков – и коралла, который просто соскальзывает и рассыпается, – и начинает подниматься.

Но.

Но .

Эта штука не делает того, что она хочет. Она намеревалась просто переместить ее к краю гавани так, чтобы если коралл снова нарастет, он не перекрывал бы прохода. Вместо этого…

…клятая Земля… что за ржавь… вместо этого…

Вместо этого эта штука движется сама . Она не может ее удержать. Когда она пытается, вся сила, которую она держала, утекает, втягивается куда-то так же быстро, как и наполнила ее.

Сиен резко возвращается в себя, хватая воздух и наваливаясь на деревянные перила смотровой площадки. Прошло всего несколько секунд. Достоинство не позволяет ей упасть на колени, но поддерживают ее только перила. А затем она понимает, что никто не замечает ее слабости, поскольку и площадка под ее ногами, и перила, за которые она отчаянно цепляется, зловеще дрожат.

Оглушительно взревывают сирены с башни прямо у нее за спиной. Внизу, под смотровой площадкой, по набережным и улицам бегут люди, и если бы не сирены, она, вероятно, услышала бы крики. С усилием Сиен поднимает голову и видит, что Азаэль, Эрсмит и прочие поспешно уходят со смотровой площадки, держась подальше от зданий, с застывшими от страха лицами. Конечно же, они бросают Сиенит.

Но не это окончательно выводит Сиен из поглощенности собственными мыслями. Это внезапный дождь морской воды, осыпающий набережные, за которым следует тень, накрывающая всю эту сторону гавани. Она поворачивается.

Из воды медленно поднимается, сбрасывая ошметки своей земной раковины и начиная с гудением вращаться, обелиск.

Он отличается от того, который Сиен видела прошлой ночью. Тот, пурпурный, наверное, по-прежнему висит в небе в нескольких милях от берега, хотя она не смотрит туда, чтобы убедиться в его наличии. Тот, что перед ней, привлекает все ее внимание, все ее мысли, поскольку он ржавенно огромен и еще не до конца поднялся из воды. Он темно-красного гранатового цвета, он представляет собой гексагональную колонну с острой неровной вершиной. Он полностью непрозрачен – ни полуреального мерцания, ни вспышек, как у прочих обелисков, и он шире, чем несколько кораблей, поставленных цепочкой. И, конечно, он очень длинный. Он продолжает подниматься и вращаться, перегораживая всю гавань, поскольку он где-то с милю длиной.

Но с ним что-то не так, и это становится понятно по мере того, как он поднимается. Посередине его чистая кристаллическая красота идет трещинами. Они массивны, уродливы и окрашены черным, словно океанические загрязнения проникали туда со дна в течение долгих веков, которые он там пролежал. Эти резкие, паутинные линии расходятся светящимися лучами по кристаллу. Сиенит чувствует , как гудение обелиска в этом месте дрожит и сбивается, когда неописуемые энергии протискиваются сквозь точку повреждения.

И в центре этих расходящихся трещин она видит какую-то окклюзию. Что-то маленькое. Сиенит прищуривается, налегает на перила, вытягивает шею, следя за поднимающейся точкой. Затем обелиск чуть поворачивается, словно глядя на нее, и у нее кровь в жилах застывает, когда она понимает, что видит.

Существо. В этой штуке внутри кто-то есть, застывший как муха в янтаре, руки и ноги его раскинуты, волосы застыли всплеском. Она не может как следует увидеть его лица, но в ее воображении у него распахнуты глаза и раскрыт рот. В крике.

Именно тогда она замечает странную мраморность кожи существа, чернопрожилочную в темно-красном кристалле. Вспыхивает солнечный свет, и она понимает, что волосы его бесцветны или по крайней мере достаточно прозрачны, чтобы растворяться в самом гранате. И есть в том, что она видит, нечто понятное ей, потому что она сама какое-то мгновение была частью обелиска – она понимает, откуда шла эта сила, она не хочет слишком глубоко туда заглядывать, поскольку, клятая Земля, она не может принять этого. Это знание у нее в голове, и невозможно его отрицать, как бы она ни хотела. Когда трезвый разум вынужден снова и снова сталкиваться с невозможным, не остается ничего иного, как принять это.

И потому она смиряется с тем, что то, что она видит, – это сломанный обелиск, пролежавший на дне гавани Аллии Земля ведает сколько. Она смиряется с тем, что существо, заточенное в его сердце, каким-то образом сломавшее эту массивную, великолепную, загадочную структуру… это камнеед.

И он мертв.

Отец-Земля мыслит веками, но он никогда, никогда не спит.

И ничего не забывает.

Вот что ты такое по сути своей – такое же малое и милое создание. Это коренная порода твоей жизни. Отец-Земля вправе презирать тебя, но не стыдись. Может, ты и чудовище, но в тебе есть и величие.

Неприкаянную женщину зовут Тонки. Просто Тонки – ни функционал-касты, ни названия поселения. Ты уверена, что, невзирая на все ее протесты, она геомест. Она признает это – или вроде как признает, – когда ты спрашиваешь ее, зачем она следует за тобой.

– Просто он чертовски интересен, – говорит Тонки, показывая подбородком на Хоа. – Если бы я не попыталась узнать, что он такое, мои старые хозяева из универа пустили бы убийц по моему следу. Не могу сказать, что они уже этого не сделали! – Она ржет как лошадь, обнажая крупные белые зубы. – Хотелось бы взять у него кровь на анализ, но без оборудования толку не выйдет. Так что буду наблюдать.

(Эти слова раздражают Хоа, и он целенаправленно старается держаться так, чтобы ты по дороге оказывалась между ним и Тонки.)

«Универ», о котором она говорила, явно Седьмой университет в Дибарсе, самый знаменитый центр обучения геоместов и лористов во всем Спокойствии, расположенный во втором по величине городе Экваториалей. И если Тонки обучалась в этом престижном заведении, а не является просто выскочкой из какого-то местечкового колледжа для взрослых или нахваталась от какого-то местного самоучки, тогда это и правда падение ниже плинтуса. Но ты достаточно вежлива, чтобы не говорить ей этого.