Филис Каст - Богиня по крови [litres]

Морриган сделала еще несколько шагов и остановилась. От открывшегося вида у нее перехватило дыхание, и в то же время она ощутила некую связь с этими огромными величественными землями. За горной грядой, где располагались пещеры Сидеты, ландшафт резко обрывался вниз и переходил, как показалось Морриган, в огромное озеро. Из-под его поверхности выступали верхушки острых камней, которые блестели золотом на утреннем солнце.

– Соленые равнины? Но разве это не озеро?

– Я предполагал, что вы их так назовете. Издалека они кажутся озером. Но в них вы никогда не замочите свои красивые ножки выше икр, а их вода значительно солонее морской.

– Эти камни действительно золотые?

– Нет, просто отражают солнце. На самом деле они из кристаллов. Таких же, как в пещере.

Морриган распахнула глаза и, не сдерживая волнения, схватила его за руку.

– Кристаллы! Мои кристаллы! Эти огромные камни состоят из кристаллов, которые могут со мной разговаривать?!

– Верно. Только представьте. Выходите вы на равнины после захода солнца и приказываете кристаллам зажечься. Разве это не потрясающе?

– Я так и сделаю! Киган, это будет изумительное зрелище! – Она порывисто обняла кентавра, и жар его тела напомнил ей, как замечательно было его целовать.

Его ярко-голубые глаза сказали ей, что он вспомнил о том же.

– Тогда давайте сделаем это сегодня после заката. Позвольте мне отвести вас туда. – Его улыбка была дерзкой, а тон поддразнивающим. – Со мной, госпожа, вы получите защитника и оседланного коня в одном лице.

Уголки губ Морриган дернулись вверх.

– А если мне понадобится защита от вас самого?

Вместо ответа, он склонился и легко поцеловал ее. Слишком легко – на вкус Морриган. Улыбочка Кигана ясно говорила, что он понял это по ее глазам. Приобнимая ее за плечи собственническим жестом, он повел ее к плоскому большому камню и поставил на него корзинку с едой.

– Вам надо подкрепиться, особенно если вы собираетесь сегодня вечером зажигать кристаллы.

– Я действительно голодна. – Морриган стала вытаскивать из корзины еду, выкладывая ее на камень, как на стол. И замерла, когда Киган опустился на землю и подвернул под себя ноги.

– Отличается от изложенного в книгах? – спросил он, поймав ее любопытный взгляд.

– Трудно даже представить себе насколько. – Она села на ближайший удобный камень и передала Кигану булочку с начинкой из ароматного сыра и холодного бекона. – Пахнет просто замечательно, – произнесла она и, взяв себе такую же, впилась в нее зубами.

Некоторое время они ели молча. Потом Морриган стала тяготить тишина, и она, не слишком долго думая, сболтнула первое, что пришло ей в голову:

– Значит, вы – великий шаман и самый молодой Главный скульптор Партолона? – Ей тут же захотелось треснуть себя по лбу за вопрос девчонки-фанатки, но Киган с легкостью ответил:

– Да, так и есть. В прошлую лунную фазу госпожа Рианнон объявила меня Главным скульптором. А пять сезонов назад я испил из священной чаши Эпоны у ее божественного родника и принял дар великого шамана.

Морриган очень интересовала эта тема вообще и красивый кентавр в частности, так что в голове у нее просто булькало от вопросов.

– Родник Эпоны находится в Партолоне?

– Нет, он вообще не здесь. Он в Ином Мире – месте обитания богинь и духов.

– Вам было страшно туда попасть?

Киган улыбнулся:

– Туда путешествовал только мой дух. И да, местами это путешествие было пугающим.

– А чем занимается великий шаман?

Киган наморщил лоб.

– У вас в Оклахоме что, не было великих шаманов?

Первым ее поползновением было сказать «Никаких не было», но потом она вспомнила о бабушкиных друзьях-викканах и индейцах, которых она видела на разных «пау-вау», и ответила по-другому:

– Были, но там вообще все было другое. Ну, вы понимаете. – Она улыбнулась. – Мир без кентавров.

Он фыркнул.

– Действительно, все по-другому. Ну, я как великий шаман обладаю божественными духовными силами. Я перехожу в Иной Мир и ищу там разбитые души. Я воспитываю в своем стаде добро и осуждаю зло.

– Значит, вы в каком-то смысле врачеватель душ?

– Да. Хотя поскольку я в своем табуне самый молодой из великих шаманов, я предпочитаю использовать меч наравне со своими духовными способностями.

– Правда? А я думала, вы скажете, что предпочитаете использовать свой талант скульптора. Скульптор, великий шаман, воин – последний как-то не стыкуется с остальными.

– Ну, видимо, это потому, что я не собирался становиться скульптором, Мастером камня и так далее. – Он коротко рассмеялся и провел рукой по своей густой шевелюре цвета белого золота. – На самом деле талант скульптора открылся во мне именно из-за моего желания стать воином.

– Расскажите, пожалуйста.

– Я был очень юным, возраста всего около десяти сезонов. И как всех жеребят, меня расстраивало, что искусство сражения на мечах нам преподается очень медленно. Естественно, я считал, что уже все о нем знаю, и очень хотел побыстрее продвинуться вперед – дальше тренировок на деревянных мечах. Вот я и воспользовался своим положением сына Повелителя табуна, хотя и самого младшего сына. – Киган сделал паузу и виновато покачал головой. – Сейчас я понимаю, что кузнец просто сжалился надо мной, а тогда я поверил, что он признает мое привилегированное положение.

Морриган засмеялась.

– По-моему, дети кентавров очень похожи на оклахомских. Меня воспитывали бабушка и дедушка, и я хорошо помню, как верила, что учителя уделяют мне столько внимания, потому что я очень умная и веселая. Сейчас я понимаю, что вокруг меня бегали, потому что мой дедушка был живой легендой среди учителей и тренеров и его все знали. Так что они просто видели во мне его внучку и потому меня баловали.

– У нас, безусловно, есть много общего. Ну, в общем, кузнец разрешил мне выковать себе настоящий металлический меч. А потом я совершил ошибку, прислушавшись к тем, кого теперь знаю как духов металла. Они рассказали мне, какие именно узоры им хотелось бы иметь на рукоятке. – Киган пожал плечами. – Вот я и выгравировал их. Я сделал это играючи, но кузнец заметил мой, уже законченный к тому времени, меч и отнес его моей матери. Вот тогда мое обучение боям на мечах и вытеснили уроки резьбы. А остальное уже, как говорится, история.

– Похоже, вы бы предпочли, чтобы о вашем таланте резчика никто не узнал.

– В тот момент – да. Но потом я повзрослел, и мои чувства изменились. И сейчас я очень ценю свой божественный дар. Тогда же я просто хотел стать воином.

– Но вы сказали, что вы – воин. Вы, должно быть, продолжали учиться владению мечом.

– Да. К большому неудовольствию своих родителей и учителей по скульптуре. Они боялись, что я отсеку себе пальцы.