Джон Норман - Заговорщики Гора [ЛП]

— Вероятно, нам пора возвращаться к фургонам, — заметил Десмонд.

— У меня ничего не вышло, — устало проговорил Астринакс. — Я предлагал хорошие деньги, но даже у тех, кто казался заинтересованным, при упоминании Волтая пропадал всякий энтузиазм. Похоже, здесь больше нечего ловить, по крайней мере, на данный момент.

— Возможно, сейчас не тот сезон, — пожал плечами Лик.

— Просыпайся, Аллисон, — бросил Господин Десмонд.

— А я и не сплю, — откликнулась я максимально едким тоном, поднимаясь на колени.

Я тут же зареклась когда-либо ещё говорить с ним подобным образом, если только, конечно, мне не прикажут так поступить. У меня не было ни малейшего желания проверять выдержку раздосадованного свободного человека. Они склонны быть быстрыми в том, что касается инструментов исправления, обычно плетеной кожи.

— Что не так? — нахмурился он.

— О, ничего, — поспешила заверить его я.

— Ну вот и хорошо, — кивнул мужчина.

— Мне не понравился тон её голоса, — сказал Лик. — Избей её.

— Пожалуйста, нет, Господин! — тут же испуганно вскрикнула я.

Ещё в доме Теналиона мне было ясно, куда уж яснее, дано понять, что рабыня должна говорить со свободными людьми как рабыня, коей она и является. Не стоит её забывать об этом. Она же не свободная женщина, которая могла бы говорить так, как пожелает в любой ситуации. Она — рабыня, и только это. Едкое или неприятное слово может стать причиной оплеухи. Её голос, точно так же как и её поведение в целом, должен демонстрировать то, что она — рабыня и сознаёт себя таковой. Она должна говорить кротко, негромко, вежливо, уважительно и чётко, с превосходной дикцией. Ей не позволено неразборчивое бормотание, непонятная тарабарщина, двусмысленность, неудачные начала фраз и паузы, неряшливость, позволенная свободной женщине. Она всегда должна обращаться к свободным людям ясно понимая, что это на её шее ошейник, что это она в случае чего подвергнется наказанию, и что это ей будет причинена боль, если её найдут хоть в чём-то вызывающей недовольство.

— Пожалуйста, не бейте меня, — попросила я.

— Так всё же, что-то было не так? — уточнил тот, под чью опеку я была передана.

Я отвела взгляд.

— Избей её, — снова посоветовал Лик.

— Пожалуйста, не надо! — взмолилась я.

— Разве она не пытается избежать ответа на вопрос? — поинтересовался Лик.

Насколько я знала, Ева должна была попасть в подчинение Лика, и я ей не завидовала.

— Итак, что случилось? — спросил Господин Десмонд.

— А как Вы думаете, что я могла почувствовать, — поинтересовалась я, — когда была оставлена после того как стояла на коленях с закрытыми глазами, уткнувшись головой в пол и держа руки за спиной.

— А в альков увели другую девку, Каллигону, — засмеялся Астринакс.

— Ты не была оставлена, — заметил Десмонд. — Здесь были Астринакс и Лик.

— И никого не заботит, что Ты чувствуешь, девка, — сказал Лик, и я снова не позавидовала Еве.

— Неужели моё тело не вызывает у вас никакого интереса? — спросила я у того, на чьё попечение я была передана.

— Разумеется, твоё тело представляет некоторый интерес, — признал Десмонд. — Например, твои лодыжки приятно заковывать в кандалы. Но наибольший интерес Ты представляешь целиком, и я думаю, что могло бы быть интересно владеть тобой.

— Господин, — неуверенно пробормотала я.

— Владеть всей тобой, — сказал он, — целиком, как владеют рабыней.

— То есть полностью? — не поверила я своим ушам.

— Конечно, — кивнул мужчина.

— Это выходит далеко за рамки закона, — попыталась протестовать я.

— Ни в коей мере, — заверил меня он. — Это полностью в рамках закона, в котором сказано, что рабыня принадлежит целиком и полностью.

— Я понимаю, — прошептала я.

— Ей не повредит хорошая порка, — настаивал Лик.

— Вполне возможно, — не стал спорить с ним тот, под чьей опекой я находилась.

— Нет! — простонала я.

— Она — смазливая маленькая штучка, — усмехнулся Лик, — и я подозреваю, что не потребуется больших усилий, чтобы превратить её в извивающуюся беспомощную шлюху.

— Конечно же, нет! — заявила я.

Впрочем, что я тогда знала о таких вещах? Но, признаюсь честно, даже тогда я чувствовала, что, если бы он, тот, под чьё подчинение меня передали, дотронулся бы до меня, я бы закричала беспомощно и благодарно, и как бесстыдная рабыня жалобно прижалась бы к нему.

Но я ненавидела его!

Он поставил меня на колени, заставил закрыть глаза, опустить голову на пол и скрестить запястья за спиной, тем самым вынудив меня ожидать, что сейчас они будут связаны, а затем, когда я получила позволение выпрямиться, то увидела, что он тащил в альков другую, раздетую, испуганную, связанную Каллигону!

Да, я была рассержена, если не сказать больше.

Как можно было так со мной обойтись?!

Я решила для себя, что впредь буду избегать общения с Господином Десмондом настолько, насколько это будет возможно. Конечно, мне следовало быть предельно осторожной и не переходить определённых границ. Плеть — штука крайне неприятная. Пусть тогда, в ближайшие дни, он поломает голову над моей холодностью, моей отстранённостью, моей отчужденностью. Уверена, свободная женщина может заставить мужчину пострадать таким способом. Так почему бы этого не сделать рабыне? Вот и пусть теперь попытается разгадать тайну моей отдаленности, моего безразличия, беспокойства, необъяснимого отчуждения. Возможно, тогда он, в конечном счете, пожалеет о том, как обошёлся со мной!

— Аллисон, сказал Десмонд, — я не в восторге от твоего недавнего поведения.

— Пожалуйста, не бейте меня, — попросила я.

— За это, — продолжил он, — Ты будешь наказана модальностью немой рабыни. Тебе отказано в разрешении говорить. Ты приговорена к полному молчанию и не можешь использовать речь для того, чтобы попросить разрешения говорить. Как и в случае, когда тебе заткнули рот кляпом, одно мычание будет означать «да», а два — «нет». Всё понятно?

Я в страдании уставилась на него.

Теперь я не имела права разговаривать даже с Джейн или Евой, даже с Леди Биной или Лордом Гренделем, если мне на это не был бы дан ясный приказ, что крайне маловероятно, поскольку свободные люди склонны быть последовательными, когда дело касается наказания рабынь. Честно говоря, у меня не было особых сомнений в том, что, если бы я попыталась обойти наказание Господина Десмонда, обратившись к Лорду Гренделю, тот просто нещадно выпорол бы меня, а если бы я с той же просьбой обратилась к Леди Бине, то она, я в этом была уверена, сначала навела бы справки относительно того за что я наказана, и при каких обстоятельствах допустила свой проступок, а затем дело всё равно закончилось бы плетью.

— Тебе всё понятно? — повторил он свой вопрос.