Себастьян Кастелл - Путь аргоси [litres]

– Ты выглядишь очень грустной, – сказал он.

Я кивнула.

– И одинокой.

Я снова кивнула.

– Когда я становлюсь таким, мама крепко меня обнимает. – Он широко раскинул руки. – Хочешь обняться?

Я не хотела. Я устала, была зла и мечтала лишь об одном: свалить из этого грязного городка и позабыть каждую минуту, проведённую здесь. Менее всего мне требовались обнимашки с каким-то молокососом.

– Ага, – сказал мой предательский рот, а предательские ноги согнулись в коленках. – Давай обнимемся.

Мальчик облапил меня со всем неловким энтузиазмом человека, который понятия не имеет, что делает, и думает, будто беду и душевную боль можно изжить крепкими объятиями.

– Плакать – это нормально, – прошептал он.

– Я не плачу, – соврала я.

Дюррал был прав. Иногда броня должна разрушиться, прежде чем вы сможете сделать следующий шаг.

Путь исследователя заманчив. Кто не хотел бы проводить день за днём, изучая мир, раскрывая его удивительные секреты и обретая новые идеи? Но исследователь, который никогда не применяет знания на практике, становится фантазёром, а бесконечная мечта – тюрьмой, построенной из кирпичей воображения. Путь исследователя – это не путь аргоси.

– Научи меня, – сказала я.

– Чему научить, девочка?

Сколько раз мы повторяли этот диалог за последние шесть недель? Сто? Тысячу? Давайте-ка посмотрим…

Впервые он прозвучал примерно через пять минут после того, как мы выехали из городка с виселицей, покрытой красным воском.

– Научи меня.

– Чему научить, девочка?

– Как быть аргоси.

– А кто такой аргоси?

– Воин, – ответила я, – который может побороть заклятие, не имея собственной магии. И может заставить четырёх сильных мужчин отказаться от драки. И ничего не боится.

– Звучит очень впечатляюще, – сказал мне Дюррал в тот первый раз. – Если когда-нибудь встретишь такого человека, обязательно познакомь меня с ним.

Вот так он прекратил обсуждение. Затем каждый вечер, когда мы разбивали лагерь, кормили, поили и чистили коня, а пёс уходил на охоту, я пробовала снова.

Я вновь наседала на Дюррала, пока он ставил силки в надежде поймать толстого кролика или белку и съесть заодно с теми корнеплодами, которые я выкапывала по его распоряжению. Для него, кстати, слово «овощи» означало отвратительный ассортимент колючих, неприятных на вкус комков, ничуть не похожих на еду.

В конце каждого вечера Дюррал расставлял свои секретные ловушки (ни одну из них он мне не показывал), которые должны были предупредить, если кто-нибудь попытается застать нас врасплох. После этого я делала третью попытку.

– Я серьёзно. Научи меня.

– Чему научить, девочка?

– Как быть аргоси.

– Кто такой аргоси?

Жулик. Картёжник. Философ. Дуэлянт. Святой человек. Низкий, грязный, подлый, насмешливый сукин сын…

Ко второй неделе я действительно начала выходить из себя.

– Хватит вести себя как придурок! – крикнула я.

Орала я тоже не раз. Это ни к чему не привело. Сперва я думала, что Дюррал меня испытывает – предлагает какую-то философскую головоломку и ждёт, когда я найду правильный ответ. Оказывается, я не умею решать головоломки. Впрочем, никто не посмел бы сказать, что я не старалась.

– Ты вроде бы мой учитель? Так учи!

Он негромко прыснул.

– Перестань относиться ко мне как к ребёнку!

Дюррал Бурый, как я вскоре узнала, был совершенно невосприимчив к капризам как к форме убеждения.

– Ты ведешь себя как ребёнок, Дюррал!

Его также не трогали упрёки, уговоры, критика, споры, переговоры, стенания, мольбы и гробовое молчание. Хотя последнее он, кажется, оценил.

Мне следовало найти решение его загадки гораздо раньше. Я просто очень сильно хотела стать аргоси – больше всего на свете. Думаю, это не дало мне увидеть очевидный ответ.

Зачем Дюррал Бурый – Путь Бродячего Чертополоха – взял меня с собой, уходя из того города, если не собирался учить путям аргоси?

Всё очень просто.

– Ты ведёшь меня к ним, да? – наконец спросила я.

Дюррал сидел, скрестив ноги, по другую сторону костра и ставил заплату на свою запасную рубашку. Пёс развалился рядом, положив морду ему на колени.

– К кому, девочка?

Дюррал вообще не оценил, что на прошлой неделе я ни разу не приставала к нему с просьбами меня научить!

Наши дни и ночи проходили в повседневной рутине путешествия через пустыню потрясающей красоты. Наши разговоры были не более чем маленькими историями и результатами случайных наблюдений. Мне потребовалось целых семь дней, чтобы набраться смелости и задать вопрос. Не понимаю, зачем я хотела заставить его сказать это вслух; я и так уже знала ответ.

Угасающий свет солнца, садящегося за холмы на западе, бросал завораживающий свет на изумрудно-зелёный песок вокруг нас. За последние шесть недель мы проделали путь от южной оконечности территорий джен-теп через почти безлюдные пространства Семи Песков. Ещё несколько дней – и мы попадём в земли Дарома, а оттуда через горы в пустынный регион, известный как Земли Северных Племён. Это глухая и суровая тундра, но её жители славились своей добротой. Они никогда не прогоняли тех, кто хотел поселиться в их холодных диких краях.

Я ткнула пальцем в сторону севера. Пёс вскинул голову, видимо, решив, что я указываю на кролика, которого надо изловить.

– Некоторые из медекских кланов отправляются в Земли Северных Племён, если идти больше некуда.

Дюррал никак не дал понять, что вообще меня слышит. Он продолжал пришивать кожаную заплату к дырявой рубашке.

– Я не вернусь к медекам, – сказала я.

– Да? – спросил он, втыкая иглу в кусок кожи. – У тебя есть на примете место получше?

Его небрежный, почти безразличный вопрос хлестнул меня, как пощёчина.

– Я больше не медек, – заявила я.

Игла вышла с другой стороны, таща за собой нитку.

– Нельзя просто взять и выбросить это как старый башмак, верно?

– Мне всё равно. Я не собираюсь больше бегать и прятаться от джен-теп. Мне это надоело, ты слышишь? Надоело!

Огонь костра стал слишком жарким, он обжигал мне голени. Я сама не заметила, как вскочила на ноги.

– Я ненавижу медеков! – сказала я, пытаясь не кричать. Безуспешно. – Ненавижу их слабость! Ненавижу, когда они просят, умоляют, торгуются за еду и кров, за всё! Я жалею, что родилась медеком. Они всегда убегают от врагов. Никогда не сопротивляются. Никогда!

Я кричала, и слёзы текли по лицу. Я знала, что выгляжу истеричкой. Может, и была ей, но мне так хотелось заставить его понять! Заставить его…