Джеффри Лорд - Ричард Блейд, герой

Но здесь, в этом зале, Меотида вновь становилась для него реальностью, чудесным образом возрождаясь к жизни. Он не сводил очарованных глаз с мраморного фриза, изображавшего битву греков с амазонками. Тела, сильные и одновременно женственные, прекрасные лица, разметавшиеся по плечам кудри, стройные ноги, округлость грудей, плеч, ягодиц… огонь, порыв, неистовый грохот бури и стремительность горного обвала! Он был потрясен мастерством скульптора. Можно было подумать, что тот, за две с лишним тысячи лет до него, до Ричарда Блейда, побывал в том же Раю… в безумной, невозможной, незабываемой Меотиде!

Неужели прозорливость Скопаса — или сказочное стечение обстоятельств — и в самом деле позволило скульптору пробиться туда? Без всяких хитроумных устройств, без компьютера? Неужели он видел живые лики тех, кого познал Блейд, и перенес их на мрамор в нашем земном мире? Нет, смешно даже предполагать нечто подобное… Конечно, Скопас был великим мастером и обладал потрясающим воображением… оно и только оно вдохновляло его гений. И он имел дело с холодным мертвым камнем… Лишь Ричарду Блейду было суждено сжимать в трепетных ладонях не мраморные, а живые и теплые груди амазонок.

Это было словно дурман, словно наркотик. Какая-то сила опять и опять тянула его в этот зал, к мраморным барельефам, к телам, сплетенным в яростном сражении… Наконец, он смог превозмочь их застывшее мертвое очарование; выход был один — бегство И он убежал В Дорсет…

Очнувшись, разведчик глубоко вздохнул. Вот и сейчас, буквально через считанные секунды, он вновь уйдет в неизведанное… и, словно приглашенную по телефону гулящую девицу, его могут ждать и уродливые, и прекрасные клиенты. Как повезет… Впрочем, Блейд надеялся, что удача будет его неизменной и благожелательной спутницей.

Он надеялся… Что еще ему оставалось?

— Ричард! — раздался скрипучий голос лорда Лейтона. — Я прошу вас на секунду расслабиться и ни о чем не думать…

Ричард Блейд окончательно выключил трансляцию из Британского Музея, мысленно превратив мраморные барельефы Скопаса в одно огромное белое поле. Потом этот внутренний экран всколыхнулся, пошел легкими снежными крапинками, которые сыпались откуда-то сверху, снизу, со всех сторон. Их становилось все больше и больше, словно чудовищный ураган раскручивал полярные снега, вздымая их в воздух своим ледяным дыханием, холодными ладонями оглаживая нагое и беззащитное тело человека. Сильный поток воздуха подхватил Блейда и швырнул прямо в необозримый морозный простор.

— Что произошло? — спросил Дж., невольно вздрогнув, когда массивная фигура Ричарда Блейда растаяла под колпаком коммуникатора.

— Хмм… — Лейтон пожал плечами. — Буквально в последнюю секунду перед стартом у меня возникло подозрение, что наш подопечный не просто ждет отправки, а начинает самостоятельно влиять на заданные компьютером координаты.

— Подозрение? — Дж. внимательно посмотрел на старого ученого.

— Скорее — возникло такое чувство, — поправил себя лорд Лейтон.

— Так все же — подозрение или чувство? — настойчиво переспросил Дж., в рассуждениях его светлости шеф МИ6А уловил некую нерешительность. — Ричарда не в чем подозревать! — с плохо скрытой обидой добавил он, начисто забыв, что еще полчаса назад едва не устроил своему подчиненному допрос с пристрастием по поводу меотидских ощущений.

— Вы правы, — легко улыбнулся лорд Лейтон. — Это было только смутное чувство, и его оценка лежит за пределами моих возможностей.

— Почему же вы так несправедливы к себе?

— Все дело во времени, мой дорогой, все дело во времени. Должен пройти некоторый период, чтобы выяснилось, прав я или нет, — совершенно спокойно ответил ученый. — Но я уже слишком стар…

Белые легкие крапинки не исчезали, наоборот, они слились в единообразный бесконечный белый ковер. Сначала он оставался белесым, как утренний туман над водой, затем неожиданно стал наливаться фиолетово-серым сиянием.

На боль, привычную острую боль в голове, вдруг стали наслаиваться все нарастающие жгучие укусы и покалывания: вскоре спину начало печь, как в огне, а еще через несколько секунд Ричард Блейд понял, ощущает не жар, а ледяной холод. Только холод способен так глубоко вгрызаться в тело, в кости и плоть. Поверхность, которую он в полубессознательном состоянии принял за раскаленный песчаный пляж, была в действительности бескрайней снежной равниной.

Не вставая, разведчик повернул голову, коснулся волос; под ладонью скрипнули сухие крупинки снега. Он посмотрел вперед — туда, где на снежное покрывало легла фиолетовая тень заката. Приподнявшись на локте, он различил какое-то возвышение среди ледяных торосов, похожее на конический сугроб — или на заметенную снегом юрту. Над ней висела половинка багрового гигантского светила, холодного и почти негреющего.

Ледяной ад! Худшее, что могло быть! Черную карту выбросила ему судьба… Вернуться? Он нащупал ладонью маленькую выпуклость под кожей, и это немного успокоило его. Нет, вернуться он всегда успеет… Может быть, удастся найти жилье, одежду, пищу… В первую очередь — одежду, ибо при двадцатиградусном морозе нагишом ему не продержаться и трех часов.

Блейд поднялся на ноги, стряхнул обжигающие крупинки с груди и осмотрелся. Худшего нельзя было увидеть даже в кошмарном сне: снег, снег, снег со всех сторон; безмолвная бело-фиолетовая пустыня — на запад и на восток, на юг и север… Пожалуй, только в небо не тянулась эта снежная пелена…

Впереди, в том направлении, где он увидел конический холмик, по снегу уже протянулись черно-фиолетовые тени от гряды невысоких торосов; сзади равнина еще сохраняла белизну похоронного савана, озаренного потоком сумеречного света. Багровый диск над горизонтом казался яростным оком неведомого бога, с торжеством следившего за агонией крохотного червячка, брошенного прямо в обжигающую снежную крупу; возможно, этот глаз принадлежал не божеству, а Сатане, владыке этого ледяного мира.

Блейд поежился. Выбора у него не оставалось; теперь он лучше оценил ситуацию, решив, что на таком холоде не выдержит и часа, а если грянет пурга, то это время сократится до двадцати минут. Ледяную преисподнюю — вот что он получил после Меотиды!

Разведчик сделал шаг вперед, но тут же нога по самое колено провалилась в снег, и тысячи мелких, хищных и острых коготков начали раздирать кожу. Блейд пошатнулся, выдернул ногу и неловко сел на снег — прямо в продавленное его телом углубление. Теперь жгло нагие ягодицы — удовольствие ниже среднего; вдобавок кожа на спине, на груди и плечах начала покрываться ледяной корочкой. Только подошвы еще как-то сопротивлялись ярости снежных укусов, но пальцев он уже не чувствовал.