Вадим Панов - Кардонийская рулетка

— Вы должны беречь ваш божественный голос, — поправил певицу Дагомаро. После чего спокойно взял бокал с подноса и протянул его Помпилио: — Угощайтесь, командор, вы мой гость.

— Что же касается вопроса, консул, — как ни в чем не бывало продолжил адиген, — все просто: ради визита на полигон я и прилетел на Кардонию.

— Неужели?

— Мне много рассказывали о новом ушерском оружии, решил взглянуть воочию.

— Вы не будете разочарованы, командор.

— Надеюсь.

Дагомаро окончательно взял себя в руки и вел беседу предельно вежливо, абсолютно нейтральным тоном.

— Нам всем приятно, что такой известный человек заинтересовался разработками ушерских инженеров.

Помпилио с улыбкой поднял бокал:

— За пытливость!

Знаменитая выставка традиционно проходила на Ушерском полигоне, расположенном в двадцати лигах к западу от Унигарта. Далековато, конечно, тем более что подходящих размеров площадку можно было отыскать и ближе к городу, но все решил уникальный рельеф: обширное поле, на котором демонстрировалась тяжелая техника, представляло собой низину, южная сторона которой упиралась в сорокаметровое скалистое плато. Именно на нем монтировали трибуны для гостей — вид на полигон открывался необыкновенный, — устанавливали шатры и павильоны, а также стенды с образцами. Именно здесь, под звуки духового оркестра, ключом била жизнь: в глазах рябило от офицерских мундиров — галуны, эполеты, кортики и парадные сабли; глаза разбегались при виде красивейших дамских платьев — появиться на выставке в прошлогоднем наряде считалось верхом неприличия; и на глаза постоянно попадались шпаки, пытающиеся состязаться с блестящими офицерами пошлой демонстрацией достатка — перстни, браслеты, часы, дорогущие запонки, булавки для галстуков и прочие мелочи, привлекающие внимание карманников. Но сердцем выставки, особенно в день открытия, без сомнения служил Сенатский павильон, в котором собирались сливки кардонийского света и самые видные инопланетники. Именно здесь разыгрывались хитроумные комбинации и заключались по-настоящему крупные сделки.

— Теперь я должен поприветствовать посланника дер Саандера, — произнес Дагомаро, едва пригубив игристое. — Прошу меня извинить.

И быстро пошел в глубь павильона.

— Зачем ты его обидел? — тихо спросила Этель.

— Хотел проверить…

— Умеет ли он с достоинством выходить из дурацких положений? Теперь ты знаешь, что умеет.

А в следующий миг Кажани умолкла, увидев недоумение во взглядах лингийцев — в отличие от певицы и дер Вигге, и стоящий позади кресла Валентин прекрасно поняли, что проверял Помпилио.

— Мне понравилось, что он с достоинством вышел из дурацкого положения, — сухо произнес дер Даген Тур. — Но консулу не следовало в этом положении оказываться.

— Маршал!

— Рад вас видеть, барон.

Тиурмачин выдал галанитам бессмысленную в своей изысканной вежливости улыбку и собрался отвернуться, но Арбедалочик чуть повысил голос и сделал шаг к эрсийцу.

— К сожалению, маршал, титула я еще не заслужил. Вы спутали меня с директором Здучиком.

— Сочувствую, — прохладно отозвался Тиурмачин. — Но мне отчего-то казалось, что директорами-распорядителями становятся исключительно бароны.

— Галана — демократический мир, маршал, посты и должности достаются достойным, а не знатным.

— Вям!

— Да, да, конечно, — протянул старик, брезгливо разглядывая миниатюрного песика. Стоящий позади адъютант протянул Тиурмачину платок, и Гектор вытер пальцы, на которые теоретически могла попасть слюна саптера.

Затем адъютант подал старику перчатки.

— Вы знакомы с Руди Йорчиком, маршал? — жизнерадостно продолжил Абедалоф, никак не среагировав на подчеркнуто оскорбительный жест эрсийца.

— Кажется.

— Мы были представлены три месяца назад, когда я устраивал выставку вооружений в Эредорфе, — произнес Йорчик.

— Она была великолепна, — скучным голосом «припомнил» старик. Он не собирался скрывать, что тяготится обществом галанитов. — Произвела сильное впечатление.

— Но не было подписано ни одного крупного контракта, — усмехнулся Руди.

— В серьезных делах не принято торопиться, — рассудительно ответил Гектор. — Мы должны были посмотреть, что предложит Ушер.

Каждый из двадцати маршадов эрсийской хунты являлся полноправным правителем своей области и самостоятельно снаряжал свою армию. Однако старый Тиурмачин считался экспертом, к его мнению прислушивались почти все коллеги. Или соперники, поскольку выяснение отношений между маршалами считалось делом обыденным — когда-то их насчитывалось двадцать пять. Это, а также наличие мощного повстанческого движения, ведущего нескончаемую войну с хунтой, делали Эрси крупнейшим импортером оружия Кардонийского сплетения. Главным поставщиком маршалов выступали ушерцы, и галаниты давно пытались перехватить выгоднейшие контракты.

— А если здешняя техника вам не понравится? — осведомился Йорчик. — Я точно знаю, что по некоторым характеристикам мои бронетяги превосходят ушерские.

Абедалоф кашлянул: фраза Руди прозвучала настолько жалко и глупо, что директору-распорядителю стало стыдно за соплеменника.

— К сожалению для вас, Руди, я видел Дагомаро — он весел и доволен, — мягко произнес Тиурмачин. — Полагаю, это означает, что мне его новинки понравятся.

— А вот позиции самого Дагомаро довольно шаткие, — негромко, но веско произнес Абедалоф. — Я лично искренне надеюсь, что все закончится мирно, но тучи над архипелагом собираются нешуточные.

— Вям!

— Ушерская армия превосходно отработала на Валемане, — ответил маршал, наградив любителя саптеров презрительной усмешкой. — Нет сомнений, что она в случае необходимости так же хорошо отработает на Приоте.

— Никаких сомнений?

— Как и в том, что какое-то крупное государство поставляет оружие эрсийским повстанцам, — с неожиданной холодностью резанул Тиурмачин.

Хунта подозревала Компанию, но нет доказательств — нет обвинений. А на намеки галаниты не реагировали.

— Контрабанда оружия — бич современного мира, — не моргнув глазом произнес Арбедалочик.

Несколько секунд маршал и директор-распорядитель буравили друг друга взглядами, играя в «Я знаю, что ты знаешь, но мне плевать», после чего Тиурмачин пожал плечами:

— Да, это так.

И отвернулся.

— Двигатели прогреты!

Но к чему доклад, если мерный гул слышен в каждом отсеке паровинга? Такой знакомый, приятный, дружелюбный гул всех моторов огромного самолета: и кузеля в пузе, и тяговых на крыле.

— Принято. — Кира положила руки на штурвал и приказала: — Доложить о готовности!

И машинально посмотрела направо, где сидел Генри. Не Френк, а Генри, новый второй. Опытный, умелый, но для Киры — новый.