Александр Иванов - Злата. Жизнь на «Отлично!»

— Просто ради интереса, — поинтересовался я у опечаленной мамашки, не встревая до этого момента в дискуссию (сейчас мне было просто необходимо выпустить хотя бы часть «пара», иначе, не ровен час, я бы орать и кусаться начал, что, как не сложно догадаться, вылило бы немало «воды» на «мельницу» моих недругов, мол, гляньте-ка на нее, натуральный шизоид, ату ее, ату!), — а что будет, если ваш сын влюбится в меня вне стен этой школы? Он же со мной встречаться совершенно точно не будет. Это я вам могу гарантировать, ибо быть подружкой вашего сына мне абсолютно не интересно. В таком случае, он же может пойти на…

Я сделал большие глаза и прикрыв рот ладошкой, шепотом добавил:

— …самоубийство

В помещении класса на мгновение воцарилась какая-то мистическая тишина. Все смотрели на меня. А в глазах мамы прекрасного юноши возникла столь чистая и лютая злоба к моей скромной персоне… Я, честно говоря, ожидал, что она вот-вот вцепится мне в волосы.

— Мой сын не может влюбиться в кого-то, вроде тебя, жирная! Даже не мечтай! На него смотрят хорошие, стройные девочки…, — прошипела она мне в ответ, опровергнув свой же аргумент

Мужик, сидевший за последней партой и «втыкавший» в телефон, не удержался и негромко засмеялся

— Извините, — сказал он обиженно взглянувшей на него тетке

— Злата! — сказала «классная», с неудовольствием взглянув на меня, а затем, обратилась уже к озабоченной личной жизнью своего сына маманьке, — Ну раз не может влюбиться, значит никакой проблемы и нет вовсе…

— Злата, мы уходим! — бабуля моя терпела-терпела весь этот треш, и вот теперь, кажется, ее терпение лопнуло, — Я не желаю, чтобы ты и минуты находилась в этом гадюшнике! У меня приятельница работает в школе, в 14 районе, и я уж как-нибудь договорюсь с ней о том, чтобы тебя приняли туда. Я не позволю… этим… «травить» тебя ни минутой дольше… Идем!

Честно говоря, я даже представить не могу, что бы ощущала на моем месте реально нездоровая девочка, которую бы вот так бесцеремонно шпыняли эти три сучки. Мне стоило огромного труда сохранять видимость спокойствия.

Услышав слова моей бабули, на лицах у собравшихся здесь мамашек, а также, Екатерины Петровны, проявилось явное облегчение…

— Нет, бабуль, — мягко сказал я, аккуратно придержав рассвирепевшую старушку за руку, — я не стану уходить из своей школы, лишь потому, что этого бы кому-то хотелось. Ты же знаешь, что здесь учится моя лучшая подруга. Это, во-первых. А во-вторых…, я просто не желаю своим бегством радовать этих…людей…

— Злата…! — недовольным тоном прервала мой монолог Екатерина Петровна

— Екатерина Петровна, — обратился я к «классной», — я не совершала ничего такого, за что меня возможно было бы так запросто изгнать из школы. А это значит, что избавиться от меня возможно лишь в том случае, если я уйду сама…бабуль!

Я взглянул на свою старушку.

— Мы никуда не уйдем, моя Злата хорошая девочка, и я никому не позволю ее вот так вот шпынять, — громко заявила бабуля, радикально поменяв свою точку зрения

И, как не сложно догадаться, безумные мамашки, услышав гневную отповедь бабули, пришли в состояние крайнего возбуждения и в классе начался гвалт. А когда «классной» все-таки удалось навести относительный порядок, работница прокуратуры начала нам, никого не стесняясь, откровенно угрожать.

— Анна Леонидовна, уверена, что вам не стоит противопоставлять себя всему коллективу… Особенно вам не стоит ссориться со мной. Не надо этого вам, поверьте…

Ну, вот и все… Вероятно, мне не стоило перегибать палку. И разговаривать со всеми этими мамашками нужно было вежливо и культурно, как я и планировал сначала. В конце концов это же самый шик «посылать» людей со всей вежливостью, когда они тебе откровенно хамят. Я всегда любил так делать, ибо оппонентов это выводит из себя гораздо сильнее. Но эта златовласая тварь в погонах, которая начала прямо угрожать моей семье, если все не будет ровно так, как хочет она, взбесила меня до крайности, далеко выйдя за предел моего терпения. Что поделать, я все-таки живой человек, а не книжный герой, и мне тоже свойственны эмоции…

— Что? Работница прокуратуры в открытую угрожает гражданам? — спросил я, достав телефон и включив камеру, — Ты совсем берега попутала, подруга? Привыкла там у себя страх нагонять на подозреваемых и свидетелей, поэтому, считаешь себя вправе точно так же, по-скотски, вести со всеми прочими гражданами?

— Злата! — аж выкрикнула покрасневшая до кончиков волос учительница, — Как ты разговариваешь со взрослым человеком…?

— И кто тебя только воспитывал?! — подала возмущенный голос поборница счастливого детства

Между ней и бабулей тут же вспыхнула словесная баталия, но я не слушал.

— Камеру выключи, — чрезвычайно спокойным тоном, приказала работница прокуратуры, и было очевидно, что она пришла в крайнюю степень бешенства, — я запрещаю тебе производить видеосъемку меня…

— Запрещать ты дома будешь, мужу своему, а школа — это общественное место! Я имею право снимать здесь что хочу и кого хочу! И ничье разрешение мне на это не требуется! — ответил я

— Ты…девчонка, почему со мной так разговариваешь? — спросила прокурорша, вставая со своего места, и было очевидно, что внешнее спокойствие дается ей с трудом, — Ты почему «тыкаешь» мне?! Я взрослая женщина и сотрудница правоохранительной системы, а граждане, да будет тебе известно, обязаны уважать…

— Ну тогда и веди себя так, чтобы тебя уважали, а не как последняя скотина! А касательно того, что ты там сотрудница…, так не ври, пожалуйста, нет у граждан обязанностиуважать ни тебя, ни таких, как ты. И конкретно тебя я не уважаю! А вот ты, как работница прокуратуры, как раз и обязана уважать граждан и обращаться к ним исключительно на «вы». Не нравится? Ну тогда пиши заявление «по-собственному», вешай китель на гвоздь и все, можешь быть свободна, ясно тебе?! И на «вы» ко мне обращайся, дорогуша! И тему не меняй. Что, по-твоему, будет, если я добровольно не уйду из школы? Мне или моим близким подкинут наркотики? Или натравишь на нас каких-нибудь отморозков?

— Злата…! Почему ты…? Что ты такое говоришь?! Прекрати немедленно! — учительница пребывала в полнейшем шоке

— Златочка…, — офигевшая бабуля легонько подергала меня за рукав блузки

Более-менее выплеснув злость, я потихоньку успокаивался. А вот прокурорша…

Я честно говоря ожидал, что она не станет пререкаться с малолеткой. Все-таки, как ни крути, должна же у нее быть профессиональная выдержка, но…

— А ну-ка, дай сюда телефон, я не разрешаю тебе себя снимать…! — потеряв самообладание, прошипела она и сделала шаг в мою сторону.