Алиса Климова - Уроки ирокезского

Иосиф с трудом сдерживал раздражение: война грозила начаться со дня на день, а ему опять поручили заниматься ерундой. Конечно, награждать отличившихся работников надо – если они наград заслуживают, и даже необходимо, но вот почему нельзя выбрать более спокойное время? И почему какой-то Мартин Немец, вообще занимающийся всякими швейными машинами, должен получить уже третий Орден Трудового Красного знамени?

Конечно, если подумать, благодаря ему российский трикотаж стал выпускаться в таких количествах, что его стало хватать на все казенные нужды… и не только казенные – но за это орден он получил еще в седьмом году. Второй орден канцлер вручил Немецу за хитрые швейные машины, которыми из трикотажного полотна одежку стало легко шить – в том числе и белье для армии. Но, похоже, канцлер орден этот дал за то, что теперь женщины чуть ли не поголовно оделись в канцлерово же изобретение, которое он назвал "колготками". И не только женщины, дети тоже – а у канцлера-то семья… А вот этот орден ему, Иосифу, предстояло вручить и вовсе уж за ерунду: изобретенную Мартином машину, которая сама (и автоматически) вывязывала у чулка или носка пятку и нос…

Да, благодаря этой машине чулочное-носочное производство за год удвоило выпуск товара, и еще увеличит втрое уже через год-полтора, но давать за это орден – по мнению Иосифа – было все же слишком. Тем более, что по статусу кавалер трех орденов приравнивался в Герою социалистического труда. И по денежному содержанию почти доставал: Герою полагалось семьсот пятьдесят рублей в год, а трижды кавалеру Ордена – семьсот…

Впрочем, уже через минуту Иосиф пришел к выводу, что не Немец стал причиной его раздражения: во-первых, орденские пенсии канцлер все равно выплачивал из своих средств, а во-вторых… Да именно канцлер и поручил провести это награждение обязательно сегодня, и именно к канцлеру была обращена вся неприязнь. Неприязнь, иногда доходившая почти до ненависти, ведь тот был буквально олицетворением классового врага. Самый богатый капиталист России, да и самый богатый капиталист всего мира: ведь только здесь, в России, ему (лично ему!) принадлежало как бы не восемьдесят процентов всех промышленных предприятий, больше девяноста процентов всех магазинов, а последние пару недель – после выкупа Виндавской дороги – и все железные дороги страны. Вообще все, а сколько и чего ему принадлежало в других странах – оставалось только догадываться.

Однако основой этой неприязни было все же то, что этот капиталист строил социализм, и строил весьма успешно. Опровергая тем самым признанных основоположников… хотя сам канцлер не уставал говорить, что это-де "платные исказители идеи". Да, канцлерово толкование социализма выглядело как-то более логичным, к тому же и результаты воплощения именно его идей показывали, что какое-то зерно истины в этом имеется. Но это тем более обидно, да и совершенно непонятно почему он никогда не забывает о строгом оформлении прав собственности – своих прав.

И почему-то – несмотря на провозглашение именно социалистических идей – постоянно поощряет собственнические замашки других людей. Не всех, но весьма и весьма многих. Правда, при этом очень быстро растет числом пролетариат…

Обдумав эту мысль, Иосиф успокоился – решив, что пока канцлер занимается формированием мощного класса пролетариата, особо препятствовать ему не стоит. А когда русский пролетариат наберет силу, то возможны различные варианты…

На моей памяти англо-американские войны "почти начинались" дважды. Первый раз – через пару лет после русско-японской войны из-за каких-то торговых проблем на Дальнем Востоке, второй… второй раз это когда Роджерсу срочно понадобилось олово с голландских рудников в Индонезии – которые англичане-то и эксплуатировали монопольно. Но это были лишь поводы разные, причины же вражды крылись глубже и от поводов в общем-то не зависели.

Но вот "в этой жизни" моя активность в деле построения российской индустрии привела к очень забавной картинке: индустрия уже американская, изрядно подпитываемая русскими заказами, развивалась… в общем, тоже очень динамично. В уже в десятом году в США смогли продать миллион автомобилей – при том, что из России туда вообще ничего по этой части не поставлялось. Сами справились: только автомобильных компаний там работало больше шестидесяти штук – а это и дополнительные станки, и сырье. И дополнительные рабочие места – порождающие дополнительные зарплаты.

Понятно, что изрядный приварок машиностроители получили из-за снижения (по сравнению с "другими разами") затрат рабочих на товары первой необходимости, ведь и еда, и одежда обходилась теперь работягам почти на четверть дешевле – так что "лишние деньги" позволяли им покупать и многое другое. Те же автомобили, или мебель, или еще чего-нибудь "из роскоши"…

А "роскошь" – например, туалетное мыло вместо хозяйственного – это уже пальмовое масло. Или ценные породы дерева, или еще какая-нибудь, но строго импортная фигня. И американским буржуям стало дома тесновато гораздо раньше – да и тесновато им стало сильнее, а "подвинуться" могла разве что Британия: ведь это только над ней никогда не заходит солнце.

Однако те же буржуи понимали, что повоевать за колонии им пока будет весьма трудно: несмотря на всю американскую промышленную мощь производство именно оружия у них было организовано крайне паршиво, да и армии серьезной у них не было. И они решили пойти другим путем.

Американский доллар (бумажный) раньше никем не рассматривался как валюта для создания резервов по той простой причине что курс его менялся… очень странно менялся. Поскольку доллар все еще не имел никакого "государственного обеспечения", курс его (по отношению к валютам европейским) довольно резко поднимался осенью, когда сельхозпродукция массово продавалась в Европу, а затем плавно (или не очень плавно) опускался – до следующего урожая. Понятно, что поднимался он в зависимости именно от урожаев, а опускался… на моей памяти максимальный и минимальный обменный курс американской денежки на франки отличались почти на тридцать процентов. И это при том, что формальный "золотой паритет" для доллара существовал – просто все знали, что поменять очень много бумажек на золото иностранцам будет весьма непросто. Хотя разменять одну сотенную банкноту на пять золотых двадцаток проблемы и не представляло…

Но это – раньше. Роджерс после купирования "кризиса наличности" приобрел очень солидный авторитет в правительстве, и оно – правительство это – все же приняло его предложение об учреждении государственного Центрального банка в качестве единственного эмиссионного центра. Ну не то чтобы совсем его предложение, однако Морган и Рокфеллер (то есть их банки) данное решение в правительстве продавили – чем наступили кованным сапогом на горло песне банкиров ротшильдовского клана, а тем самым – банкирам уже британским. В свою пользу наступили: по нынешнему положению объемы эмиссии определялись внутренним производством (ну и торговлей – "колониального" типа), так что банки Моргановского пула, как раз на производство и ориентированные, ускоренными темпами теперь давили "ротшильдовцев", занятых более спекуляциями.