Андрей Горюнов - На пути Орды

– И он на выгоне и зарыл свои драгоценности?

– Именно. Как только возникла возможность – избавился тут же. Он ведь не мог заранее знать, что судьба даст ему возможность потом отоспаться и надолго оторваться от преследования! Увидев, что табун смял облаву и за ним уже не следят, – Наковальня тут же зарыл, избавился от клада!

– А все остальное было только заметанием следов, маскировкой?

– Точно! Однако перед смертью Наковальня назвал все же место. В надежде на то, что его брат правильно поймет: «…клад схоронил я у карги, среди камней. А найти ему поможет водка на солнце в полдень». «Карга» – ведь это синоним слова «ворона». Отсюда, кстати, древнее название северного города Каргополь. Происхождение слова понятно – от крика вороны – «кар-р-р». Следовательно, «у карги» означает «у Вороны», то есть возле деревни Ворона.

– С каргой понятно, но где же водка?

– Сейчас… Водка. Ее изобрели совсем недавно, – Дмитрий Иванович Менделеев, кстати, изобрел, – ту самую, – сорокаградусную. А до того, до Менделеева, водкой называли крепкие настойки, – при Пушкине, например. А крепкие напитки научились делать, гнать, попросту говоря, как раз где-то в эпоху Стеньки Разина, незадолго до Петра Первого… Гнали ее крымские купцы-генуэзцы, – Судак, Феодосия, – а в Россию она пришла через Литву… Ну, тут и наши гнать начали. И это было новое понятие, – не вино, а покрепче, значит. Новое слово, вроде как у нас флешка – USB-устройство, или как монитор, винчестер, скайборд, фитнес, ну, ты понимаешь. Конечно, клады ведь ищут мужики. А им скажи – «водка», – они сразу о ней, родной, и думают. А брат Наковальни, Егор, был человек, чувствуется, тихий. Смиренный, набожный, не то что Семен. На это-то и был сделан расчет. Потому что водка, кроме общеизвестного ныне значения, имела триста лет назад другое, причем основное, значение, – «место, где водили коней, приучая их к седлу, к верховой езде, – вывод, водка». Отсюда, кстати, может, и пошло название напитка, не без юмора: пьешь – и она тебя водит…

– То есть Наковальня указал перед смертью, что сокровище следует искать на конном выгоне у деревни Ворона.

– Да, но несколько витиеватым, эзоповым языком: «…клад схоронил я у карги, среди камней. А найти ему поможет водка…»

– Но выгон – огромен. Где там конкретно, на этой водке, искать, – на обширном поле?

– Есть и точное указание: «на солнце в полдень». В полдень солнце расположено точно на юге. «На солнце в полдень» означает южный край конского вывода.

– А почему «среди камней»?

– Потому что с поля, где выводят и объезжают лошадей, убирают все камни, чтобы лошади не повредили ног. Это, кстати, делается не только на выгонах для скота, но и на любом пахотном поле, – как тогда, так и в настоящее время. Камни относят на край поля и складывают там в кучки, – ты что, ни разу не видела?

– И в одной из таких каменных куч на южном краю конского выгона у деревни Ворона и спрятаны украшения несчастной персиянки?

– В самой южной кучке! К ней-то мы как раз и едем. С лопатой…

– Они отпустили пленных, мой повелитель!

Чунгулай повернулся и увидел «всадников». Их уже сняли с лошадей, и теперь воины стояли, широко расставив ноги, – приклеенные седла не оставляли им иной возможности. Все всадники держали в руках огрызки сабель, обрезанные по рукояти алмазным диском.

– Зачем вы держите эти обломки в руках? – грозно спросил Чунгулай.

– Мы не можем их бросить.

– Они теперь наше тело…

– Не понял, – стараясь казаться равнодушным, Чунгулай сделал презрительную гримасу. – Что, колдовство какое-то?

– Великое колдовство, повелитель!

– Почему ты молчишь, Хубгэ? Что у тебя торчит изо рта?

– Колдун всунул ему в рот… шар.

– Подрежьте ему щеки!

– Все равно не вынимается!

– Челюсти держат!

– Позовите Асана, палача.

– Не мычи, больно не будет!

– Ну вот и все. Теперь говори, отважный Хубгэ!

– О, повелитель! Казни меня, но я бессилен передать увиденное словами… – Хубгэ попытался склониться в поклоне, но, не устояв, упал лицом в траву.

Встать он не смог: сильно мешало вклеенное в промежность седло. Два телохранителя Чунгулая с трудом поставили его на ноги.

– Как я унижен, повелитель… – по лицу Хубгэ текли слезы. – Я жив, но я умер…

Чунгулай отвернулся от Хубгэ.

– Шаим, подними то, что выпало у него изо рта!

Помертвев от страха, Шаим нерешительно опустился на колени и осторожно взялся двумя пальцами за цоколь электролампочки.

– Что это, Шаим?

– Шар-р-р-р… – еле выговорил Шаим.

Из-за кустов за сценой наблюдали сотни пар глаз…

– Просто шар? – спросил Чунгулай и чихнул.

Ошалев от внезапного звука, Шаим отбросил лампочку с диким, животным ужасом. Лампочка улетела в кусты, и тут же оттуда донесся треск, визг, а затем топот разбегающихся ног…

– Какой позор! – сказал Чунгулай вполголоса.

– Повелитель! – Бушер склонился к уху Чунгулая. – Тот самый Буранбай, который первый встретился с колдовством, пришел в себя. Он может рассказать тебе…

– Давай.

Буранбай, бесцеремонно кинутый в ноги Чунгулаю, заговорил, не вставая с колен:

– Я – Буранбай. Нас было трое в разведке: Ядгар, Алихан и я. Там, возле этого селения, по реке плыл одетый колдун… в одежде он плыл… колдун. Он казался мертвым, убитым. Из него торчала стрела. Но он был жив. Он ожил. Он встал. Он зарезал Ядгара. А Алихана – в рот… Я сам видел.

– Что – «в рот»? Как Хубгэ? Колдун вставил ему в рот шар?

– Нет! Не шар! – Бурамбай перевел дух, чтобы рассказать по порядку все обстоятельства того кошмарного, быстротечного боя на переправе, но, тут же вспомнив, каким испуганным дураком он выглядел прошлый раз в глазах повелителя, Буранбай от волнения забыл слово «стрела». – Не шар! – повторил он. – Не шар! …Он был бы жив, Алихан, если б шар… Колдун Алихана в реке… На середине реки… Прямо в рот… – Буранбай показал на свой рот пальцем и, не выдержав воспоминания, завыл…

– На середине реки… В рот… – повторил Чунгулай задумчиво. – Он еще легко отделался, твой Алихан…

– В полночь я буду вопрошать небеса, – тихо сказал Бушер, склоняясь к уху Чунгулая. – Буду молить, чтобы небо подсказало мне верный совет.

Чунгулай кивнул, соглашаясь.

– А теперь работа для женщин, – объявил Николай. – Смотрите: вот пакетики. Берем, разрываем… Достаем кружок. Этот кружок называется «презерватив». Очень полезная вещь, если тебе нужны татарские стрелы! Объясняю, как им пользоваться. Берем и аккуратно разматываем. Получается вот такой белый мешочек. Дальше. Вот это колечко, которое попрочнее, берем губками… Вот так. И дуем в него. Дуем… Дуем… Надули, чтобы он стал размером примерно с конскую голову, чуть больше, чуть меньше, неважно…. Теперь внимание! Самое трудное. Завязываем! Вашу пеньковую веревку не использовать, предупреждаю. В вашей веревке много мусора и щепок. Проколете. Надутый презерватив легко проколоть острым. А нужно, чтобы он был цел. Я вам дам для этой цели нитки. Десятый номер. Можно сложить нитку вдвое. Ниток много, не экономьте. Завязывайте крепко, чтобы воздух назад не вышел. …Все. Вот один шар готов. Надутый и завязанный шар мы кладем в мешок. Мешков у вас много. Можно привязывать шары наверху, на крепостной стене, – к настилу или к тыну. Но привязывать так, чтобы ветром его не болтало. Они очень нежные, презервативы… Чуть уколол щепкой или заусенцем – хлоп! И готов. Главное, чтобы шар не лопнул до поры до времени. Задание состоит в том, чтобы к закату все эти пакетики превратились бы в шары, привязанные наверху вдоль крепостной стены, – с этой стороны стены, со стороны, «глядящей» на татар. Или они могут лежать в мешках, а мешки стоять там же, наверху, на крепостной стене. Все понятно? Приступайте!