Илья Бриз - Держава под Зверем

А войска работали строго по планам. Я просматривал свежие сводки с фронта. На душе было и радостно, и горько одновременно. Радостно, потому что несмотря на ожесточенные бои потери были минимальны. Горько… Очень горько было за ту мою прошлую Родину. Столько народа погибло в той Великой Отечественной войне!

В двери опять показался Поскребышев:

— Егор Иванович, все уже собрались.

Я посмотрел на часы. Тринадцать пятьдесят восемь.

— Зовите.

Предстояло обсудить текущие вопросы и проверить готовность к операции «Рубеж».

Почему Викентьев не выходит со мной на связь?

— Вот, подумай сам, — майор легонько простучал папиросой о пачку, вытряхивая из нее крошки табака, промял мундштук, прикурил и продолжил, — чем ограничивается высший пилотаж на Яке?

— Ну как, чем, — капитан отвел взгляд от окна, за которым вдали виднелось взлетное поле аэродрома, — летно-техническими характеристиками самолета и умением пилота.

— Правильно, — в интонации майора прозвучали учительские нотки. Задолго до войны он много лет проработал инструктором в авиаучилище, — а если летчик хороший?

— Ну, — капитан задумался, — способностью пилота переносить перегрузки.

— Вот, а я о чем, — удовлетворенный ответом командир полка потянулся стряхнуть пепел в гильзу от зенитного снаряда. Медали на его груди тихо звякнули, — А Василий на пилотаже умудрился уже три самолета развалить. Причем два списали на земле, как не подлежащие восстановлению, а позавчера… — майор помолчал, — позавчера под Остроленкой его эскадрилья прикрывала понтонную переправу. Он сбил два «лапотника» и, уходя от "худого"* на выходе из пикирования, потерял крыло.

— Как это потерял? — удивился капитан. Он только сегодня вернулся в полк после лечения и с большим интересом выслушивал новости вперемешку с рассуждениями от своего друга и командира.

— А вот так! Комиссия во главе с инженером дивизии дала заключение о превышении расчетных перегрузок. Как Василий умудрился не только успеть покинуть разломанный самолет, но и раскрыть купол парашюта, я не понимаю, — майор загасил папиросу и тут же достал из пачки новую, — Может, помогло то, что на пикировании фонарь отсосало?

— Подожди, — возбужденно прервал друга капитан, — после десятка «же» Вася выпрыгивает и спокойно приземляется на парашюте?

— Именно!

— Ну, силен! Прямо зверь какой-то!

Командир полка посмотрел на друга и расхохотался. Капитан непонимающе глядел на смеющегося. Тот, вытирая слезы объяснил:

— Василий себе новый позывной выбрал — «Зверь».

Теперь улыбались уже оба.

— Если бы только это! — майор встал и подошел к окну.

Низкие тучи, накрывшие аэродром, и были причиной того, что командир полка мог свободно пообщаться с другом. Синоптики, увы, не обещали летной погоды еще два дня.

— Если бы только это, — повторил майор, — Восторженная пехота, наблюдавшая за боем, тут же дала Васе машину с шофером. А в машину складировали трофейные «гостинцы». В результате вечером весь полк пьяный был, обмывая трех сбитых.

— Каких трех, ты же говорил, он двух «лаптежников» сбил?

— Так ему еще «мессера» записали, — объяснил майор, — «худой», который за Васей погнался, на выходе из пикирования не вписался и вмазал в землю.

— В общем, неделю назад с ним что-то произошло. Ну, ты же сам Васю знаешь. Обычный летчик, да, хороший пилот, но ничего особо выдающегося. А тут пришел ко мне и потребовал тренировочный полет. В тот день на фронте относительно тихо было, ну я и разрешил. Соответственно, решил понаблюдать. Сам понимаешь, если что, то моя голова с плеч долой. Повиражил он немного, бочку в обе стороны крутанул. А потом… — майор помолчал, — А потом начал выделывать такое… Вот после того тренировочного полета его Як и списали. На следующий день Василий сбил двух «худых» и «раму». После посадки пожаловался на плохую реакцию самолета на элероны и что машину тянет в левый крен. Техник стал осматривать «Як», а у того консоли крыльев повело, а с левой стойки шасси щитки от перегрузок вырвало. Как посадил, не представляю. В общем, списали самолет, — майор опять помолчал, — Да и сам он какой-то другой стал. Шуточек меньше. КУЛП наизусть выучил. Заносчивость куда-то исчезла. Резко повзрослел? Осознал, что война — не игрушки? Ответственность за фамилию почувствовал? — майор задавал вопрос за вопросом сам себе, — За неделю Василий заимел девять сбитых, — командир полка кивнул удивленно молчащему капитану.

— Да-да, девять. Я его представил к двум "Красным Звездам" и старлею. Комдив к "Боевому Красному Знамени". Ну, с такими темпами, он в этом месяце и «норму» выполнит, — майор выразительно посмотрел на свою звезду Героя Советского Союза, — Завтра его командиром третьей эскадрильи поставлю. На Хомякова все равно вызов из Штаба ВВС пришел.

*"клички" немецких самолетов. «Лапотник» или «лаптежник» — пикирующий бомбардировщик Юнкерс-87 и «худой» — истребитель Мессершмитт BF-109.

Выбил себе разрешение на ночные полеты. Как? Элементарно. Пошел к командиру полка и потребовал допуск. Он мне — не по правилам. Я за тебя отвечаю и в обход приказа ночью не выпущу.

— Товарищ майор, а зачем же нам приказы нарушать? Прошу разрешения на сдачу допуска в закрытой кабине спарки, — продолжаю стоять на своем.

— Ты, старший лейтенант, сначала зачеты по ночному самолетовождению сдай.

— Уже, — говорю я и протягиваю рабочую книжку летчика.

Майор проверяет записи и, понимая, что больше поводов для отказа ему не найти, нехотя вписывает задание на сдачу допуска.

Зачет я получил в то же утро. Что-что, а по приборам у меня сотня часов налета в том мире была.

А в одиннадцать пятьдесят по тревоге был поднят весь наш 173 ИАП. Локаторы ПВО засекли что-то невообразимое. Более двухсот самолетов противника сразу. И все они шли к понтонной переправе, которую прикрывал наш полк. Вторая эскадрилья капитана Чугуева пошла на взлет сразу. Моя третья еще через пять минут. Первая осталась дожидаться возвращения дежурившего над переправой звена. Они должны были дозаправиться. Как я понял по коротким фразам командира полка, первая эскадрилья должна была стать резервом.

Навели нас на фашистов по радио точно. Под сотню «лапотников». Остальные… «худые»? Нет, это были не «мессера». Хотя издали можно было перепутать. "Супермарин Спитфайр". Причем, как потом выяснилось, что-то на уровне Мк. VIII. С четырьмя двадцатимиллиметровыми пушками. Серьезный противник. А ведь в том мире они появились уже ближе к концу большой войны. Да, здесь мы пытались прогрессировать только СССР, но приличный технический толчок получила вся планета. Как результат, у врага есть более-менее хорошие машины уже сейчас.