Юрий Нестеренко - Юбер аллес (бета-версия)

Расовая теория. Учение о физической и психической неравноценности человеческих рас. Впервые сформулирована (в донаучном виде) Ж.А. Гобино, впоследствии разрабатывалась британской расистской школой в качестве идеологического орудия для оправдания захватнических планов британских империалистов. Научная расовая теория возникла в Германии. Выдающийся вклад в развитие научной расовой теории внесли А. Розенберг и К. Хаусхофер. Основные положения научной расовой теории экспериментально подтверждены в ходе многолетних биологических и психологических исследований, ведущихся Центром Гете. Вместе с тем, ранняя расовая теория содержала теоретические и практические ошибки, в частности, отрицала принадлежность славянских народов к арийской расе.

Скунсы - жаргонное (презрительное) обозначение американцев, распространенное в Райхсрауме.

Происхождение слова - из популярной политизированной радио- (потом теле-) передачи для детей "Зеленый дом" (выходила в 1948-1957), где симпатичные зверюшки, символизирующие народы Райхсраума - зайчик Фриц, белочка Маша, бобренок Тойво и другие - боролись с бандой злых животных, символизирующих Атлантический блок: скунсом Сэмом, жабой Франсуазой, бульдогом Джоном и так далее.

Передача перестала выходить после заключения Хельсинских соглашений, согласно протоколам так называемой Третьей корзины ("прекращение пропаганды взаимной ненависти"). Тем не менее, изображения соответствующих зверюшек в качестве символов государств и наций до сих пор используются в политической карикатуре, причем не только имперской, но и западной.

"Ужин в 'Медведе'" (1956).

Знаменитый десятиминутный черно-белый фильм Лени Рифеншталь, шедевр имперской пропаганды. Признан "лучшим документальным фильмом всех времен". Был впервые показан по всеимперскому фернзеену 24 декабря 1956 года, накануне отмены карточной системы, поданной как "рождественский подарок народу Райха". Сюжет фильма - дружеский ужин, устроенный Райхспрезидентом в берлинском ресторане "Медведь" в тот же день. На ужин были приглашены полторы сотни людей, имеющих особые заслуги в одержании "Второй Победы" (в основном гражданские лица). Все продукты, которыми демонстративно угощали приглашенных, на следующий день появились в свободной продаже по доступным ценам.

Хотя первый показ "Ужина" состоялся накануне Рождества, впоследствии его демонстрация именно в рождественский вечер стала частью общенародного ритуала.

Ниже приведены выдержки из книги "Моя жизнь в кино" Ханса Келера, кинооператора, ассистента и четвертого мужа Лени Рифеншталь. Книга опубликована в эмиграции, к публикации в Райхе запрещена по суду как клеветническая. Первая публикация приводимого отрывка - NY, журнал "Die Saat" ("Посев"), N 3 за 1983 год.

"[...] Это была фантастическая работа. Пленка была отснята, проявлена и смонтирована всего за полтора часа. Кажется, этот рекорд до сих пор никем не превзойден. Райхспрезидент Дитль, не упустив случая показать свою "германскую честность", настоял, чтобы ужин состоялся именно 24 декабря, а фильм - показан в тот же день поздно вечером. Лени устроила в политуправлении двухчасовую истерику, но потом согласилась на предложенные условия: ей предоставили новейшее кинооборудование для непрерывного монтажа стоимостью приблизительно в четверть биллиона американских долларов. Разумеется, морально-политическое единство Райха стоило любых расходов. Это особенно хорошо чувствовалось, когда мы ехали на место съемки мимо недостроенной больницы для ветеранов войны. [...]

Лаборатория была устроена непосредственно в подвале ресторана. Для доставки отснятой пленки использовался кухонный лифт, управлять которым доверили двум офицерам РСХА. После первой пробы их пришлось удалить, так как они были недостаточно расторопны, и напрасно теряли несколько драгоценных секунд. Пришлось обратиться к помощи ресторанных служителей, которые в связи с этим получили допуски на "специальное мероприятие". Кажется, их об этом даже не известили. [...]

Вопреки знакомой нам всем атмосфере фильма, сам ужин производил странное и жалкое впечатление. Большинство гостей не имело опыта естественного поведения перед камерой, и поэтому постоянно переходили от крайней зажатости к развязности. Некоторые даже не были заранее уведомлены, что их будут снимать: в этом еще раз проявилась пресловутая имперская предусмотрительность. Однако, Лени это совершенно устраивало: реальность для нее была и остается всего лишь материалом для монтажа. [...]

Следует признать, что Райхспрезидент показал себя хорошим актером: старый лис позировал совершенно невозмутимо, и хорошо понимал, чего мы от него хотим. Но знаменитый жест, вошедший в историю мирового кино - когда Райхспрезидент с чашечкой кофе в левой руке пытается посмотреть на часы - был простой случайностью. Если бы не моя расторопность в обращении с камерой, эта деталь так и осталась бы незафиксированной, так что Лени напрасно приписывает себе еще и эту заслугу. Впрочем, феноменальная лживость этой женщины является органической составной частью ее феноменального таланта - не столько художнического, сколько пропагандистского. [...]

Несмотря на то, что почти каждый райхсгражданин помнит "Ужин" практически наизусть, примерно две трети действующих лиц ему неизвестны: кто-то был забыт, кого-то приказано было забыть. Я позволю себе указать лишь на некоторых персонажей, особенно неудобных современной райхспропаганде. В кадре с упавшей вилкой - Лео Шпербер, выдающийся химик, впоследствии репрессированный по позорной 175-й статье, сейчас - борец за права сексуальных меньшинств в тоталитарных государствах и мой хороший друг. В сцене с сотейником - Ханс фон Майер, врач-микробиолог, автор "капель Майера" и противостолбнячной вакцины, используемой до сих пор. В те времена доктор Майер был чрезвычайно популярен. После отъезда в Соединенные Штаты его имя перестали упоминать. В эпизоде с бутербродом - Вальтер Порциг, геолог, первооткрыватель "германского" (на самом деле российского) никеля. Этот был впоследствии уличен в совращении малолетней приемной дочери. Партийные органы принудили его жениться на своей жертве (что хорошо характеризует хваленую немецкую нравственность), после чего запихнули в какой-то медвежий угол, подальше от глаз любопытных кумушек. [...]

Оглушительный успех "Ужина" произвел на интеллектуальную часть политуправления сильнейшее впечатление. Это выразилось в изменении стиля пропаганды. Был взят курс на драматизацию и героизацию грубой, серой, филистерской действительности, в которой жили и живут подавляющее большинство райхсграждан. Культивирование Gef?lsmitwirktnkeit, чувства сопричастности к победам и достижениям Райха, с тех пор стало основной заботой штатных промывателей мозгов."