Андрей Бондаренко - Аляска золотая

— Сэр Александэр! — официально обратился к Егору Людвиг. — Разрешите вас отвлечь на несколько слов? Благодарю! Давайте тогда отойдём в сторонку…

Они прошли метров семьдесят вдоль каменной набережной, и присели на длинной деревянной скамье: Егор по середине, Алёшка и Лаудруп — по краям.

— Нам с маркизом де Бровки [7] — Благодаря авторскому вымыслу (роман «Страж государев»), Алексею Бровкину в 1698 году — царским Указом — был присвоен титул русского маркиза, а Егору Леонову (Александру Меньшикову) — звание русского пэра. поручено…, — начал датчанин.

— Кем поручено? — широко улыбаясь, прервал его Егор.

— Ээ…, вашими верными друзьями, уважаемый господин генералгубернатор…

— Можно, я объясню? — предложил Бровкин, видя, что Лаудруп слегка тушуется и немного заикается: даже пиратская серьга покачивалась в его ухе както очень уж неуверенно, — Спасибо! Итак, Александр Данилович, мы решили отправиться вместе с тобой и домочадцами твоими в дальние земли, текст царского Указа это дозволяет…. Ты ведь не только начальник, а ещё и наш друг. Для каждого из нас ты сделал очень многое, никогда не предавал, ну, и всё такое…. Да и такой ещё есть резон: если ты теперь в царской немилости, то и всех нас, твоих ближайших соратников ждёт скорая опала. А рука у нашего Петра Алексеевича — ох, тяжела!

— Что, неужели все решили плыть?

— Не совсем, — на секундудругую замялся Алёшка. — Можно, я по порядку? Так вот, вопервых, это я и моя дочка. Про нас мы потом с тобой переговорим — наедине. Извини, брат мой датский, но так надо для дела! — печально подмигнул Лаудрупу. — Далее, Людвиг, Гертруда и Томас. Тут всё ясно: Людвиг поведёт «Короля», а Герда моей сестричке, а твоей жене, Данилыч, будет верной подружкой, чтобы наша Александра Ивановна не заскучала в восточных краях…. Втретьих, Ванька Ухов и Илья Солев, ясен пень. Как же без них? Тем более что оба холостые и бездетные. Наомисан, опять же, тоже согласилась плыть…. А вот Прохор Погодин остаётся. Не тащить же ему с собой пятерых детишек и жену, беременную шестым чадом?

— А что Фролка Иванов и его холоднокровная Матильда?

— Вот здесьто, как раз, совершенно ничего не понятно! — снова подключился к разговору Лаудруп. — Как любите говорить вы, русские: — «Сплошной туман!». Фрол очень хочет поплыть вместе с нами, а красавица Матти — ни в какую! Говорит, что ей хорошо и в Питербурхе, и никуда она не поедет. Ты же, сэр Александэр, знаешь мою молоденькую родственницу: красива, разумна, с холодной головой на плечах…. Снежная Королева, одним словом, как ты её любишь величать. Так что, не знаю, до чего они там договорятся между собой …

Ещё через пятьшесть минут датчанин — по вежливоизвинительному жестусигналу Бровкина — поднялся на ноги и покладисто отошёл в сторону.

— Есть у меня, командир, один план, — обратился Алёшка к Егору. — Рискованный план, конечно же. Да ничего не поделаешь, надо нам обязательно подстраховаться: российский государь, Пётр Алексеевич, будет не из тех людей, которым можно доверять безоговорочно. Сам ведь знаешь, своё царское слово — царь завсегда может и обратно забрать, без малейшего зазрения совести. Так что, выслушай меня внимательно и не торопись — сразу же говорить — «Нет!»…. Подожди, подожди! Это что же получается, мы с тобой об одном и том же подумали одновременно? Ладно, спасём нашего Шурика, не сомневайся…. А Лиза моя пусть плывёт вместе со всеми….

— Как это? — не понял Егор. — Ты остаёшься в России, а дочка…

— Вот именно! — посуровел лицом Бровкин. — Так, думаю, будет лучше для всех. Будет считаться, что это я не доглядел, и вы, злыдни законченные, тайно увезли Елизавету с собой. А я, мол, так люблю Петра Алексеевича, что даже и после этого остался на родине. Думаю, что в таком раскладе государь мне будет доверять гораздо охотнее…. Да и за Лизу мне будет спокойней. Вдруг, фортуна отвернётся, и нас всех переловят и казнят? Может быть такое? Ладно, ладно это я так неудачно пошутил! Уже плюю через левое плечо и усердно стучу по дереву…

Оказавшись на борту «Александра», Егор торопливо спустился в каюткомпанию, где его уже дожидался сержант Димка Васильев, наряженный в парадный генералгубернаторский мундир.

— Хорош, хорош, ничего не скажешь! — вскользь улыбнулся Егор, облачаясь в неприметную моряцкую одежду. — Давай, иди уже на палубу, прогуляйся немного! Только старайся лишний раз не поворачиваться к берегу лицом…

На воду спустили шлюпку. Егор и пятеро матросов принялись старательно дёргать за носовую якорную цепь фрегата: по придуманной легенде якорь зацепился за чтото на невском дне и не желал отпускать грунт. Для приличия даже залезли в воду, немного поплавали. Егор, пользуясь общей суматохой, незаметно поднырнул под самый берег, скрываясь за ветками кустарника, свисающими с невысокого обрыва, затаился…

Ещё через тридцатьсорок минут все три корабля вышли в серостальные воды Финского залива. «Апостол Пётр» — под Андреевским флагом — чуть отстал, как это и полагается бдительному и опытному конвоиру. «Александр» и «Король» шли бок о бок, словно близкие и верные друзья, а на их передних мачтах были подняты княжеские флаги семейства Меньшиковых: гордые золотоглазые чёрные кошки — на фоне нежноалой утренней зари… [8] — Описываемый флаг — авторский вымысел, то есть речь идёт о фамильном флаге князей Меньшиковых — в параллельном мире.

В приоткрытое окошко кареты неожиданно ворвались неаппетитные запахи.

— Что это такое? — брезгливо закрутил грушеобразным носом Медзомортпаша. — Складывается впечатление, что впереди находится гигантская кухня. Причём кухня, в которой уже лет двадцатьтридцать никто толком не убирался: сплошной чад от подгоревшего некачественного масла, перебродившими помоями несёт за морскую милю…. Бррр!

— Да, умеют восточные люди за всеми вещами и предметами закреплять точные и цветастые образы! — восхитился Алёшка Бровкин. — Москва — большая и грязная кухня, где никто никогда толком не убирался? Браво, браво! Вы, Медзомортпаша, попали не в бровь, а в глаз! Что касаемо нашей первопрестольной…. Пётр Алексеевич решил, что новые европейские порядки мы заведём уже в Питербурхе, когда туда окончательно и бесповоротно перенесём русскую столицу. Мол, тамто мы уж точно построим истинный Парадиз, чтобы всякие немцы да голландцы обзавидовались! Ну, а Москву пока решили не переиначивать. Чего уж там, древность, какникак, старина…

Под проживание турецкого посланника Иван Артёмич отвёл двухэтажный флигелёк своего каменного московского дома, причём две просторные светёлки были предназначены для жён высокородного Медзомортпаши. Егору, как любимой и старшей «жене» почтенного басурмана досталась отдельная комната, являвшаяся — в старые и добрые времена — домашней библиотекой образованного семейства Бровкиных.