Андрей Величко - Дядя Жора

— Весной будет. А пока — извини, новые моторы на штуки считаем, и все они идут на "Стрижи". Но Тринклер сейчас в Ярославле и обещает, что максимум к октябрю завод выйдет на проектную мощность.

Собственно, я только и ждал новых самолетов, чтобы слетать в Москву, а точнее — туда, где в нашем мире был город Железнодорожный, а в этом — усадьба Дмитрия Рябушинского Кучино и Электродинамический институт в ней.

Вообще-то я уже рассказывал, зачем он мне понадобился, но сейчас, пожалуй, можно это сделать и поподробней. Итак, представьте себе замкнутый сверхпроводник в форме тощей буквы "о", положенной набок — то есть два прямых участка и два закругления по бокам. Теперь поместим это проводник в магнитное поле так, чтобы его плоскость была перпендикулярна силовым линиям. Запустим по нему ток, это уже частности, как именно, способы имеются. Что произойдет? На проводник начнет действовать выталкивающая сила, направленная по нормали наружу, результирующая которой будет равна нулю. То есть верхний прямой участок будет тянуть вверх, нижний — вниз, а закругления — в стороны, вся же система останется в равновесии. Теперь заэкранируем нижний прямой участок — пермаллоевым кожухом, например. Тогда та часть проводника, которая в экране, перестанет взаимодействовать с магнитным полем и тянуть систему вниз, а силы в стороны и вверх останутся. Значит, появится отличная от нуля результирующая, она же подъемная сила, причем привязанная к магнитному полю! А у Земли оно поднимается раз в двести выше верхней границы атмосферы. Все, эврика, летим в космос! Вот так примерно я и думал в восьмом классе, когда ко мне в голову стукнула эта идея. Но потом перешел в девятый, почитал соответствующую теорию и понял, что в космос лететь рановато, надо сначала подлечиться от неграмотности. Ибо такая хреновина действительно будет работать, но очень недолго — пока экран не насытится, а даже в самом лучшем случае ему на это потребуются сотые доли секунды. После чего экранирующее действие станет равно нулю, и система вернется в равновесие. Однако это сподвигло меня на более внимательное изучение законов переменного тока и резонансных явлений, после чего я понял, что при определенных условиях это таки может работать, но реализовывать свою задумку не стал, потому как потребные для этого средства порядков на пять превышали имеющиеся в моем распоряжении. И построил просто самолет, на котором потом летали мы с Борей... Но сейчас средства у меня имелись, и Рябушинский уже пятый год работал над этой проблемой. А неделю назад пришла шифрограмма, что он готов показать первые практические результаты.

В Кучино был небольшой аэродром, так как Дмитрий Павлович тоже имел личный авиапарк — "Кошку" и "Тузик", так что я полетел сразу туда. Рябушинский встретил меня на летном поле, и по тому, с каким хитрым видом он предложил мне сначала пообедать, потом сходить в баню, потом еще что-то, я понял, что показать очень даже есть чего. И предложил не издеваться над старшими по званию, возрасту и титулу, а не томить и вести показывать.

Да, думал я ближе к вечеру, работа выходит на финишную прямую, и тут, пожалуй, надо будет у племянницы попросить миллионов двадцать пять дополнительно. Потому как первое, что показал мне Рябушинский — это была сверхпроводящая катушка, работающая в жидком азоте, и через нее протекал ток плотностью в два с половиной килоампера на квадрат, тогда как для компенсации собственного веса было достаточно и четырехсот ампер. Второй экспонат представлял из себя сверхпроводящий аналог тиристора, правда, пока всего на триста ампер. И, наконец, мне был продемонстрирован параллельный резонансный контур, индуктивность которого состояла из двух обмоток, коммутируемых теми самыми квазитиристорами — так, что в каждой обмотке ток протекал только в одну сторону. На токе в двести ампер эта система имела затухание с постоянной времени в два с небольшим часа. Я начал прикидывать в уме, какая мощность потребуется магнитостату для висения на фиксированной высоте, если и при реальных токах затухание останется таким же, но Рябушинский сказал, что это он уже вычислил и получил порядка двухсот милливатт на килограмм общего веса конструкции. Причем из его теории следовало, что с ростом тока в контуре затухание будет падать. То есть все составляющие будущего магнитостата были готовы, оставалось довести их параметры до требуемых, собрать в реальную конструкцию и приступать к полетам. А это означало серьезные перемены в статусе усадьбы Кучино и всех населенных пунктов в радиусе примерно восьми километров, о чем я и сообщил Дмитрию Павловичу.

— Все ненужные будут выселены, — пояснил я свои планы, — а на их место приедет гораздо большее количество нужных.

Кстати, на месте города Железнодорожного тут имелся поселок Обираловка, причем название полностью соответствовало реальному положению дел. Так что с его переселением на берега Вилюя особых проблем я не видел — даже если забыть про институт Рябушинского, все равно такая топонимика более уместна за Уралом, нежели чем под Москвой.

— Здесь будет полностью закрытый город с охраняемым периметром, — продолжил я, — название которому вам еще предстоит придумать. Ну, а еще я жду от вас список институтов и предприятий, необходимых для практического воплощения идеи магнитостата. И подумайте, нужно ли вам, кроме научной деятельности, еще и администрирование над всем этим немалым хозяйством? Наверное, лучше будет заиметь несколько замов, и если у вас есть кандидатуры, то представляйте их мне. Да, вам же еще потребуется официальное прикрытие — ведь по магнитостату будет запущена секретная государственная программа, и властная вертикаль в ней — это вы, над вами я, надо мной его величество. И все. Не возражаете, если в связи с этим вам будет присвоено звание генерального комиссара?

Генеральный — это у нас был не просто высший чин в комиссарской системе, он еще и не ограничивался трехлетним сроком. Пока таких комиссаров было всего два — Сталин и Фишман, но вообще-то по моим прикидкам в России их должно быть порядка десяти-пятнадцати. А пока к вечеру этого дня генеральных комиссаров стало уже три — Рябушинский не возражал.

Когда по возвращении в Питер за ужином я похвастался величествам достижениями Рябушинского, Маша захлопала в ладоши:

— Ура! Вот стоило только дяде Жоре на минутку отвлечься от пресекания и недопущения, как он тут же изобрел антиграв.

— Строго говоря, это магнитостат, — уточнил я, — хотя, действительно...

— Какой еще магнитостат? Если оно висит в воздухе и при этом не вертит винтом и не машет крыльями, это антиграв, можешь посмотреть в любом фантастическом романе. Или дирижабль, если роман исторический, так что изволь соответствовать. Да и секретность твоя любимая от этого только выиграет, пусть англы с американами антигравитацию изобретают.