Олег Измеров - Задание Империи

— Все-таки как-то не верится, что канадцы и американцы так спокойно относятся к тому, что русские могут залетать в их тундру.

— Возможно, дело в том, что засылать сюда агентов — нелегалов гораздо проще не этим экзотическим путем, а через толпы эмигрантов, коммивояжеров и журналистов, которые прибывают на пароходах в порты восточного побережья. Кроме того, они могут проникать через мексиканскую границу, благо где-нибудь в джунглях Амазонки можно спокойно создавать целые базы по подготовке разведчиков и диверсантов. Это для американцев более реальная угроза.

— Николай Александрович… Раз уж нас, кроме нас двоих, никто тут не услышит… Вы не могли бы пояснить, зачем это было нужно Берия?

— Что — "это"?

— Вмешиваться в эту реальность. Напрямую же ни Россия, ни здешний Гитлер, никто СССР в вашей реальности не угрожает.

— Но Лаврентий Павлович же советский человек. А, значит, должен поступать по христианским законам. Верно? Или вы сами не верите в то, что говорите?

— Знаете, с этими реальностями трудно верить даже себе. Так все же, почему?

— К сожалению, я не имею права это вам говорить. Могу сказать только то, что никаких расхождений с принципами социалистической морали и гуманизма здесь нет. Надеюсь, хоть социалистическую мораль вы представляете себе, как нечто более определенное, чем вашу нынешнюю?

— А про эту реальность вы узнали, потому что первый контактер перескочил к вам?

— Да. Больше, к сожалению, я про него рассказать тоже не имею права. Он уже переправлен обратно. То-есть, в вашу реальность.

— А то, что к вам попал именно первый контактер, а не какой-то человек из этой реальности — это случайность или?

— Не знаю. С этим ученые разбираются.

"М-да, самая важная в личном плане тема, и закрытая. Ладно, лишь бы обратно переправили. Что же тут делать-то без Интернета и беспроводных сетей? Книгу надо начать писать. Про зимовку, про жизнь. Так время скорее пройдет. А пока надо выспаться… Книгу… Черт!"

— Николай Александрович, а здесь не встречалась бумага и чем писать?

— Решили вести дневник?

— Нет, просто вспомнил… Во время войны у немцев такой самолет был, "Фокке-Вульф-189". Его на фронте наши "рамой" звали, потому что фюзеляж двухбалочный. Для разведки и корректировки огня. И сбить его было очень трудно из-за большой высоты и маневренности. Из-за этого наши несли много потерь. Так вот, о чем я подумал — по ТТХ вполне могли-то его создать у нас тогда, просто не подумали… не предусмотрели боевое применение. За три года вполне могут сделать и освоить, надо только дать обоснование. Вот, пока не прилетели, и решил заняться.

— А если прилетят не наши?

— Уничтожу. И сам…

— Что "сам"? Я запрещаю. У меня приказ вернуть живым.

— Хорошо, хорошо…

— Вот блокнот… это обычный, не шифровальный, вот химический карандаш. Творите.

"Так. Какие же основные данные у "рамы" были? И особенности конструкции?"

— Виктор Сергеевич! Самолет!

Конечно, здесь можно было бы присочинить красивую историю о зимовке и мужестве. Самое подходящее место. Но, к сожалению, автор в начале книги неосторожно взял обязательство рассказывать о чужой реальности честно и правдиво, а факта зимовки Виктора Андреевича в канадской тундре, как ни крути, не было. Да и потом, зачем что-то сочинять о таких вещах, если в нашей с вами реальности столько прекрасных и жизненных историй про это? Про полярных исследователей, про потерянную в океане баржу с моряками, наконец, есть такая прекрасная книга, как "Повесть о настоящем человеке". Это наша, исконная реальность, она ярче любой фантазии, так что давайте будем не забывать книги о реальных подвигах наших, реальных людей. А их много, просто последние двадцать лет о них забывать стали. Даже про войну сейчас стало фильмов надуманных, не о реальных людях. Просто надоело публике смотреть про бандитов, а на войне тоже стреляют, и женщины тоже раздеваться могут. Так что раз свою реальность и свою историю вымыслом запоганили, давайте хоть чужую не трогать.

Воздушная машина, похожая на огромный черный планер с длинными треугольными крыльями медленно делала круг перед заходом на посадку.

— А они не улетят? — поинтересовался Виктор. — Может, помахать им?

— Не улетят. Им заправиться надо. Правда, бочек с горючим, что я здесь насчитал, явно маловато. Главное не в этом. Будем захватывать или договариваться?

— Чкалова захватывать? Конечно, договариваться.

— Тогда это придется делать вам. Чкалов вас хоть по фотографии узнает.

— Кстати, вот те материалы по угонам воздушных судов, что я говорил, у вас передали антитеррористическим службам остальных империй?

— Передали. У нас их тоже тщательно проанализировали, как насчет защиты от угона, так и наоборот.

— Однако вы опасный человек.

— Кто бы это говорил. Вы тут чуть войну Алой и Белой роз не начали. Нарушили хрупкий баланс между фаворитами.

— Так может, это и входило в планы Сталина?

— Не все из того, что здесь может входить в планы Сталина, будет входить в наши планы. Если точнее, не все бы из этого вошло в планы Сталина двадцать лет спустя.

"Всего двадцать лет", подумал Виктор, "а так все изменилось."

— Меня вот интересует, как они на этот кисель сесть собираются, а еще больше — как взлететь после заправки, — задумчиво произнес Ковальчук, кивая на черную борозду от пневматика "Стинсона", и начал рыться в своей сумке.

Самолет тем временем начал заход на посадку.

— Смотрите, смотрите! — Ковальчук сунул в руки Виктору небольшой алюминиевый бинокль; в него Виктор заметил, что под брюхом между выпущенными шасси самолета вздулось что-то большое, черное, похожее на резиновую лодку.

— Что это, как вы думаете?

— Чего-то… такое впечатление, что я это где-то видел. Только не помню где.

— У меня тоже. Куда… Куда он заходит! Там же заболочено!

Виктор увидел вдали, как из-под снизившегося самолета вырвалось облако не то брызг, не то тумана. Самолет не скапотировал, и продолжал нестись по тундре в их сторону.

— Это же воздушная подушка! Шасси разгружает! Вы подсказали?

— Нет. Похоже, сами доперли.

То, что они увидели дальше, казалось еще более фантастичным. Самолет развернулся поперек полосы, продолжая нестись боком, затем вообще повернулся хвостом вперед, и мотор снова взревел, теперь уже тормозя машину.

— Во Чкалов! Во сукин сын! Не может без выпендрежа.

Самолет стал, подушка под ним сдулась так, что он стал на колеса, и, треща мотором, подруливал к складу, качая крыльями на неровностях почвы. Если не считать воздушной подушки, по конструкции машина была очень близка к АНТ-25: то же крыло большого удлинения, один мотор, от надежности которого зависела судьба всех. Однако бросался в глаза блистер наверху, вместо открытой кабины с ветровым стеклом кажется, штурманская, на месте остекления фюзеляжа торчали круглые иллюминаторы, да и кабина пилота, что спереди, была как-то более зализанной. Ну и, может, еще внутри что-то поменяли, фотоаппаратуру поставили.