Андрей Загорцев - Третья мировая 80-ые

— Дома все запускалось, а на задаче как обычно все будет ломаться, — бормотал он себе под нос, ловко собирая маленького полиэтиленового воздушного змея необычной трапециевидной формы. Размотал катушку, пристегнул карабин, подсоединил разъёмы. Антенна-змей сперва волочилась за плотом, чуть ли не задевая крыльями волны, потом резко взмыла вверх, разматывая катушку троса и поднимая лесенку "дипполя".

Старшина одной рукой рулил змеем, другой настраивал частоты.

— Агааа, — ликующе пробормотал он, подсоединил "ключ" и начал быстро, очень быстро передавать группы цифр, которые заучил наизусть.

— Командир! через корабль связи вышел на Центр, состоялся двухсторонний сеанс, принял подтверждение о приёме радиограммы, уходим в режим молчания!

— Окей, сэр Ковалёв, сворачивайся! Смотри, ветер "наш" твой змей антенный на восток уходит.

— Yes sir, no problem sir, — ответил по-английски с калифорнийским акцентом старшина и начал сворачивать антенну. Ковалёв — явный полиглот, по-английски соображает не только в переводах и допросах. Это мне пришлось потрудиться, осваивая непривычную для меня языковую группу. В Тамбове я был в группе арабистов и "затачивался" на страны Ближнего Востока. А вот теперь пришлось в скором темпе переучиваться. Опять перегибы на местах в Советской Армии. Я-то ведь по большому счёту должен сейчас служить в ТуркВО и отрабатывать задачи по Ирану. Мои бывшие сослуживцы сейчас сидят в дружественном Багдаде и финики лопают, а я тут по морю под парусами, как пират какой-то.

Вот странный человек, несколько месяцев назад, таскаясь по Афганской пустыне мечтал о море, теперь с умилением вспоминаю о палящем солнышке.

— Рыхлый… парус? — начал я опрос личного состава.

— Ветер попутный, парус в норме, — ответил Рыхтенкеу и съехидничал, — всё хорошо, командира! — специально копирует манеру, в которой по мнению русских разговаривают выходцы с Чукотки.

— Командир-джан! курс держим, идём вай как хорошо! — тут же отозвался Бахраджи.

— Эээ… ара! тебя, дорогой, никто не спрашивал! держи руль!

Полиглоты, блин. Лишь Ковалёв со мной одного возраста. Бахраджи и Рыхтенкеу призваны из запаса. С чукчей, Иваном Рыхтенкеу, и так все понятно — коренной северянин, охотник, лыжник, служил на флоте в морской пехоте в Угольнокопском полку у себя на Чукотке. Настоящий разведчик и следопыт, не лишён юмора, имеет высшее образование, коммунист со стажем. Бахраджи — армянин. А фамилия из Бахраджияна в Бахраджи превратилась по вине незадачливой и невнимательной паспортистки. Этот коренной кавказец служил где-то на Севере в роте специального назначения в Тайболе и на начало войны имел бронь: на Ереванском автомобильном заводе работал начальником столовой. Однако это был еще тот авантюрист и, наплевав на стенания множества родственников и родственниц, благодаря своим связям ушёл на войну. Послужив начальником столовой в гражданском персонале, помаялся, пометался и попросился в части разведки. Личное дело было безупречное, военно-учётная специальность нужная — так что, товарищ Ашот Багдасарович, добро пожаловать на борт. Ну, а Ковалёв — тот типичный полурусак-полухохол. Папа русский инженер из Киева, мама-украинка — инженер из Ленинграда. Алексей Ковалёв заканчивал свою срочную службу инструктором по специальной радиосвязи на острове Рыбальском под Киевом — в специальной учебке для водолазов-разведчиков ВМФ. Но тут грянула война, и Лёха был направлен для дальнейшего прохождения службы на Камчатку. Самые старые по возрасту разведчики были в званиях матросов, самые молодые — лейтенант и старшина. Однако Бахраджи и Рыхтенкеу, а если проще Рыхлый и Ара, разведчиками были послушными, старательными и исполнительными. Военную науку вспомнили быстро, новое оружие и способы действий освоили еще быстрее. В группу ко мне попали из-за количества баллов, набранных на профессиональном отборе, и сработались со мной и моим заместителем — радистом-старшиной, — идеально. Ара тот вообще был мастером что-либо достать, приготовить и узнать новости. Рыхлый отличался завидным спокойствием, рассудительностью и аналитическим складом ума. Но хохмачи оба были — мама-не-горюй! Лёха Ковалёв, он же Кузнец, был просто асом специальной радиосвязи, да и немудрено — два с половиной года служить инструктором и выпустить на флот столько высококлассных моряков-радистов.

Плот, благодаря своей форме и устройству, под парусом шёл ходко, изредка подлетая на гребнях. Рыхтенкеу законтрил парус и нырнул в палатку. Ара продолжал сидеть на руле, изредка сверяясь с компасом и морщась от брызг, летевших в лицо. Настоящий яхтсмен — куда там!.. Ковалёв, согласно боевому расчёту, лежал на туго надутом носу и наблюдал по курсу движения в бинокль, иногда обозревая значительно посветлевшее небо. Одновременно, нацепив наушники, прослушивал эфир по поисковому приёмнику. Я лежал рядом со старшиной и с помощью какого-то хитромудрого морского прибора пытался высчитать скорость и пройденное расстояние. Прибор представлял из себя закрытую катушку с циферблатом и поплавком на конце. Поплавок надо было кидать в воду и нажимать кнопку. Поплавок начинал от нас удаляться со скоростью равнозначной нашему движению. На циферблате выскакивала цифра, означающая нашу скорость. Оставалось только засечь время и считать пройденные мили. Настоящие моряки, те измеряют скорость движения в узлах и расстояние в морских милях. Я к этому еще не привык, поэтому еще считал в километрах, приравнивая милю к километру шестистам метрам. Выходило что-то около шести километров в час. Плюс-минус поправки на попутный ветер, время дрейфа и прочее — часа четыре еще хода морским путём. Высчитав еще раз и перепроверив себя, я закурил. Хорошо бы не войти в прибрежное течение, которое может вынести нас к обитаемой и охраняемой части острова на южной оконечности. Самолёт-разведчик взлетает в семь утра, сейчас без десяти шесть. С таким ходом вполне успеваем выйти с маршрута пролёта. Катера береговой охраны острова в предполагаемом районе выхода на сушу появляются в четыре утра, в одиннадцать и в семнадцать. Хотя и ходят они достаточно далеко от береговой линии прибрежного района — из-за большого количества прибрежных рифов и мелей. Неблагоприятный район для судохождения и высадки морского десанта. Возле прибрежных скал всего лишь узенькая полоска берега. На эту полосу даже наши хваленые БТР-60 ПБ не выкарабкаются. Вот! Если все пойдёт хорошо, туда мы и высадимся. Запас времени до прохода катера береговой охраны будет час. Тут вариантов два — или дрейфовать, пережидая вне видимости. Но есть одно но! Если на катерах локаторщики работают как положено, то нас смогут засечь как плавсредство. Да и самолёт-разведчик может выйти на нас. Второй вариант — идти полным ходом, пользуясь попутным ветром под полным парусом, и попытаться проскочить в отведённый временной промежуток. Я задумчиво выпустил облачко дыма, растер фильтр в перчатках и выпустил бумажную шелуху в волны. Решено. Полный ход по курсу! Надеюсь, проскочим во временной интервал.