Олег Таругин - Если вчера война...

Крамарчук внутренне усмехнулся: по крайней мере, на один из волновавших его вопросов Берия, сам того не желая, ответил - Если б комнату прослушивали, он бы ничего подобного не сказал. Что ж, поиграем по этим правилам.

— Какие именно моменты, товарищ Берия?

— Если бы я знал, — вполне искренне вздохнул тот. — Ты не думай, что Лаврентий Павлович совсем уж ничего не понимает. То, что ты о семье товарища Сталина ни полслова не сказал, я вполне одобряю) и не хотел бы я об этом знать, если честно (врет конечно, — усмехнулся Юрий про себя, — еще как бы хотел! Вот только не решился выяснять»), А вот что ты еще скрываешь? Да погоди, подполковник, не петушись, ни в чем я тебя не обвиняю, — успокаивающе махнул он рукой, — просто мало ли что ты еще можешь знать? Сложно у вас там все, в будущем. Запутанно и непонятно. Я б, например, на твоем месте пару тузов в рукаве придержал. Без обид, подполковник.

— А если их и вправду нет, этих тузов? — Юрий без труда выдержал взгляд наркома. — Да, вы правы, у меня есть сведения о семье товарища Сталина, но знакомить вас с ними я не стал, исключительно руководствуясь и вашей, и собственной безопасностью. Есть вещи, которые лучше просто не знать, товарищ народный комиссар. Даже вам.

— Ну и правильно, — с подозрительной готовностью согласился Берия. — Кстати, документы твои я проглядел — ты молодец, Юрий Анатольевич, время зря не тратил, хорошо поработал, хвалю! А что коньяку так мало пил? Хороший же коньяк, из моих личных, так сказать, запасов.

— Это вам Верочка доложила? — Уже произнеся это, Крамарчук мысленно обругал себя — ну и к чему было девку подставлять? Идиот. Впрочем, Берия был настроен вполне добродушно:

— Да при чем тут твоя Верочка? Рангом не вышла, чтобы в моей компетенции быть. Ей и майорского руководства за глаза хватит. — Лаврентий Павлович с усмешкой кивнул в угол комнаты, где стояли три непочатые бутылки. — У товарища Берии и свои глаза имеются. А что, понравилась девчонка?

— Что вы, товарищ народный комиссар, такое говорите?

Берия хмыкнул, но тут же снова стал серьезным.

— Вижу, понравилась. Ладно, шутки пока оставим. И девушек тоже. Слушай-ка, Юрий Анатольевич, вот насчет одного документика... Ты всерьез считаешь, что войны уже никакие избежать?

— Никак, товарищ Берия. Главное ведь в том, что началась. Вопрос только, когда МЫ в нее вступим. И в каком качестве. В смысле — в какой степени готовности. Ну, и как закончим, разумеется.

— А что, есть варианты? — прищурился нарком. — Относительно «закончим»?

— Нет, конечно, — не отвел тот взгляда. — Но хотелось бы пораньше. И — не так, как было... в реальности. В той реальности, понимаете?

— Понимаю. — Лаврентий Павлович зачем-то поправил пенсне. — Ладно, поехали.

Ожидавшая их во дворе машина оказалась уже знакомым черным «Паккардом», разве что окна на сей раз зашторены не были. Майор привычно занял место рядом с водителем, подполковник с наркомом уселись сзади. Пока ехали — хоть и недолго, но все ж таки, — Юрий не отрывался от окна, с жадным любопытством рассматривая предвоенную столицу, благо сегодня ему никто в этом не препятствовал.

Добрались, к большому сожалению Крамарчука, быстро: Москва сорокового года еще не знала пробок начала будущего столетия. Заехали со стороны улицы Куйбышева прямо на Красную площадь. Мимо автомобиля промелькнул вытянувшийся по стойке «смирно »часовой возле Спасских ворот, и «Паккард», покружив пару минут по кремлевским проулкам, мягко затормозил возле северного крыла здания бывшего царского Сената, неподалеку от Никольской башни. Повинуясь молчаливому жесту Берии, — нарком снова стал неразговорчив, - подполковник выбрался наружу и вслед за майором вошел в знакомое каждому «рожденному в СССР» здание. Лаврентий Павлович шел замыкающим, по-прежнему молча. Минуя многочисленные посты охраны, по крытой ковровой дорожкой мраморной лестнице поднялись на второй этаж где становились перед массивными дубовыми дверями. Оттерев Крамарчука плечом, Берия без стука вошел внутрь, пробыв там минут пять. Затем выглянул в пустой и гулкий коридор:

— Заходите, товарищ Крамарчук.

Подполковник оглянулся — застывший изваянием под стеной майор неожиданно улыбнулся ему самыми кончиками сжатых губ — и, глубоко вздохнув, переступил порог. Приемная. Ну, да, конечно же, приемная. А что он ожидал, что кабинет Вождя начнется сразу за порогом? Замерший с ничего не выражающим лицом нарком, лысоватый человек за столом — Поскребышев, кто ж еще? И простая лакированная дубовая дверь, ведущая... ага, именно ТУДА. В кабинет к Самому.

— Товарищ Крамарчук? — Голос сталинского секретаря оказался на удивление мягким и в какой-то степени даже приятным. — Проходите, пожалуйста, товарищ Сталин вас ждет.

Крамарчук на миг замешкался: что, неужели все так просто? Его даже не станут обыскивать, проверяя, не собирается ли он убить Вождя мирового пролетариата, а просто вот возьмут и пропустят?! К Сталину?!

Поскребышев быстро поднял голову:

— Что-то не так, Юрий Анатольевич?

— Ну, — стараясь не замечать исказившей лицо Берии болезненной гримасы, пробормотал он, — я думал, что меня досмотрят, прежде чем допустить... ну...к самому товарищу...

— Ну что вы, — мягко улыбнулся секретарь, — Лаврентий Павлович (нарком дернул щекой, но сдержался) лично поручился за вас. Ступайте. Товарищ Сталин ждет . — Последнее слово, хоть и сказанное вроде все тем же доброжелательным тоном, отчего-то прозвучало как короткий и злой приказ к атаке.

И Юрий Анатольевич Крамарчук, собственноручно растворив тяжелую дверь, вошел в кабинет Иосифа Виссарионовича Сталина.

Вот только самого Сталина он там не увидел.

Знакомый по многочисленным документальным и художественным кинофильмам кабинет был пуст. Массивный стол под зеленым сукном, легендарная пампа и письменный прибор на поверхности. На самом краю — аккуратная стопка каких-то папок и пепельница с потушенной трубкой. Дубовые панели на стенах. Простой диван в типичном для этого времени матерчатом чехле под одной из стен, этажерка с книгами и напольные часы — под другой. Выходящие куда-то во внутренний кремлевский двор высокие окна, скрытые тяжелыми занавесями. Ковровые дорожки на полу. И едва уловимый аромат табачного дыма.

— Здравствуйте, товарищ Крамарчук. — Несмотря на то что подполковник и был готов к чему-то подобному (правда, он думал, что Вождь будет что-то писать за столом, делая вид, что не замечает его присутствия, — навеянный не то прочитанной книгой, не то просмотренным фильмом стереотип), он явственно вздрогнул. Голос раздавался откуда-то сзади, однако обернуться Юрий не успел. — Присаживайтесь. — Прошедший в полуметре от него Сталин махнул рукой на ближайший стул. — И не нужно пугаться. Разве то- товарищ Сталин такой страшный?