Антон Шаффер - Арт-Джаз

- Написала? - грубо бросил Коротков шлюхе, войдя в кабинет.

- Написала, - развязно отозвалась та, закинув ногу на ногу, да так, чтобы продемонстрировать следователю все, что находится у нее между двумя великолепными нижними конечностями.

- Давай почитаем.

Смолин сел за стол и углубился в чтение. Пропуская подробности, которые Анна Петровна действительно изложила в самых ярких красках, он выяснил, что развлекалась она с двумя богатырями, которые, судя по ее же словам, "задали такого жара, что встать не могла".

- Опиши их, - поднял на задержанную взгляд Коротков.

- Ну... чего там...Здоровые такие, накаченные, в татуировках руки.

- В татуировках? - нахмурился Коротков. - Не путаешь ничего?

- Да ты чё, начальник? Тебя бы всю ночь так потрепали, я думаю сам бы все запомнил не хуже остальных...

- Кончай базар, - прервал ее следак. - Рост, цвет волос, цвет глаз.

- Здоровые, говорю же.. Волосы короткие были, у одного темные, у другого - светлые. Глаза не помню.

- Не помнишь? - усмехнулся Коротков. - А говоришь, что...

Проститутка надула губки и будто даже обиделась.

- Я им в глаза не заглядывала, начальник. Все больше у других частей тела крутилась.

Коротков поднял телефонную трубку и поинтересовался, готова ли оперативная группа для выезда по указанному адресу. Оказалось, что готова.

В подъезд опера вбежали в полной боевой готовности - пистолеты наголо, мысли о вечном. Позвонили в квартиру. Замерли. По ту сторону раздались шаги.

- Кто? - спросил из-за железной двери густой мужской голос.

- Соседи, - крикнул Коротков.

Дверь открылась, и уже через несколько секунд здоровый парень лежал на полу и вопрошал: за что?

И действительно, как оказалось, не за что. Усадив парня на диван, Коротков начал допрос. Тот рассказал все честно. Да, с другом вчера отдыхали, позвонили, вызвали девочку.

- А что? Нажаловалась на нас что ли, сучка? - испуганно поинтересовался хозяин квартиры.

- Да я бы сказал наоборот - дала самые лучшие рекомендации, - усмехнулся следователь. - Ладно. Извини за беспокойство. Последний вопрос у меня к тебе: когда она отвалила?

- Часиков в десять. Я ее до "Новокузнецкой" подбросил, а дальше она сама.

Все сходилось. Проститутка говорила ровным счетом тоже самое. Слово в слово.

Оставалась последняя зацепка: свидетель Артем Викторович Крылов.

Вернувшись в отделение, Коротков некоторое время провел в своем кабинете в одиночестве. В голове у него все перемешалось. То, что казалось еще с утра банальным и очевидным, на поверку было полно странностей. Выходит, ошиблись с девкой. А, может, врут все. И здоровый этот в татуировках. И шлюха. Все.

Поразмыслив, Коротков поднял телефонную трубку, открыл телефонную книжку, нашел номер Арта и набрал его.

- Артем Викторович?

- Да, я. - ответил Арт, сразу же узнавший голос следователя.

- Чем занимаетесь? Что-то голос у вас какой-то упавший...

Голос Крылова и правда показался Короткову странным. Парень, видимо, никак не отойдет от утреннего, подумал следователь - впечатлительный, художник одним словом.

- Да нет, все в порядке.

- Ну и отлично. Тогда не могли бы вы к нам подъехать?

- Это срочно? Я немного занят... - замялся Арт.

- Да, Артем, это срочно. Может статься, что нашли мы эту красавицу. Надо бы, чтобы ты на опознание подъехал.

- Нашли?

Коротков физически ощутил, что сердце его собеседника забилось с удвоенной силой. После недолгой паузы в трубке послышался какой-то треск, а после Арт твердо произнес:

- Еду.

Глава 5

Вернувшись домой, Арт некоторое время просто слонялся по квартире. Ужас всего произошедшего более менее устаканился в его голове, но стоило ему вспомнить сцены смерти на бульваре, как сердце замирало и казалось, больше уже не пойдет прежним ровным ходом. Ту же реакцию организма вызывали и слова следователя о том, что жизнь его теперь вполне вероятно может находиться в опасности.

Отгоняя черные мысли, Арт уселся на диван и достал из кармана джинсов сложенный вчетверо листок с фотороботом незнакомки. Вглядываясь в ее лицо, он все больше начинал испытывать странное желание - подойти к мольберту и начать писать. Отложив комбинированный портрет в сторону, он достал чистый лист бумаги, прикрепил его кнопками к деревянному планшету, который художник использовал для рисования на бумаге, и взял в руки карандаш.

Рука слегка дрожала, но уже через пару минут начала работать уверенно. На составленный в милиции фоторобот он даже не смотрел. Решил рисовать ее по памяти. Он накидал местность, очертания бульвара и проезжей части. После перешел к машине, которую изобразил точно так, как она и стояла - в пол оборота. Две фигуры были нарисованы им в глубине бульвара - их он сделал нечеткими. Почему-то желания вырисовывать их детально у него не было.

Через сорок минут в общих чертах все было готово. Не хватало только ее. Внезапно Арта прошиб пот. Его начало трясти. Вскоре стало трудно дышать. С ним что-то творилось, и снова страх охватил всего его существо.

- Что за...

Больше он ничего сказать не успел. В глазах все померкло, и черная волна накрыла его с головой, полностью поглотив.

Когда Арт открыл глаза, то сразу почувствовал, что состояние его стабилизировалось. Озноб исчез, зрение прояснилось. Поднявшись с пола, на который он повалился во время странного приступа, Арт бросил взгляд на свой рисунок и снова чуть не лишился чувств. Она была там. Нарисованная, конечно. Как и в реальности утром, она стояла около порша, держась за дверцу, но смотрела не на метущиеся вдали фигуры, а прямо на Арта. Взгляд ее на рисунке был сфокусирован так, что в какую бы сторону от планшета Арт не отходил, она неотступно следила за его передвижениями. От ее взгляда невозможно было укрыться.

Карандаш, которым он до этого рисовал, валялся на полу, в другом конце комнаты. Видимо, во время падения он выронил его, и тот отлетел в сторону. Теперь Арту стало по-настоящему страшно.

Он вышел из комнаты и, пройдя через всю квартиру, решил, что дома находиться просто невозможно. В душе он винил самого себя за этот детский страх, который бывает у маленьких детей, и когда кажется, что там, в темноте, за углом кто-то стоит. Но ничего с собой не мог поделать. Каждая дверь, каждый угол внушал ему теперь именно этот детский страх - иррациональный и необъяснимый.

Взвинченный, он выскочил на лестничную клетку и в несколько прыжков преодолел два пролета, выскочив на улицу. Как только подъездная дверь закрылась за его спиной, Арт сразу же ощутил облегчение. В переулке буквально все дышало спокойствием. Старые московские дома уютно жались друг к другу. Листва, гонимая легким ветерком, плавно кружила над тротуарами и мостовой, а редкие прохожие казались Арту просто родными людьми.