Олег Измеров - Ответ Империи

Если другие реальности — игра воображения, думал Виктор, то они должны быть такими, какими мы их можем себе представить. А то, во что он попадал — почему-то другое: история идет не такими вариантами, которые мы привыкли себе представлять, даже в случае пресловутого "а если…", люди действуют не совсем по такой логике, даже исторические лица. Они ведут себя не так, как нарисованные нами образы. И есть вещи, которые вообще кажутся нам нелогичными.

Ну, хорошо, допустим, ему чего-то недоговаривали или же он что-то там не увидел. Но что можно утаить от человека в мире, который скроило его же воображение?

И, наоборот, с точки зрения рукотворного мира, живая реальность должна видеться лишенной логики. Положим, полвека назад у признанных гениев фантастики герой, сидя за столом, сосредоточенно копирует чертеж двухфазной кислородной установки средней мощности. Но тогда наш реальный двадцать первый век, в котором тот же герой в той же ситуации небрежно нажмет F5, чтобы скинуть файлы на флешку, будет с точки зрения этого рукотворного мира как раз нелогичен. Для жителя шестидесятых f5 — это пешка…

— Да! Ты уже взял билеты? Когда? Ну я перезвоню.

Мимо Виктора прошла девушка, судя по всему, с мобилой; с какой, Виктор не успел разглядеть, поскольку юное создание в черной короткой блестящей куртке и с волосами, выкрашенными в фиолетовый цвет, закончив разговор, на ходу засунуло аппарат в сумочку.

"Надо будет местную симку взять. Да, версия третья и последняя: оно есть и неизвестно ученым. Тогда я наверняка здесь не случайно. Сто пудов, замануха с этой бабой и звонком, в точку перехода. Отсюда вопросы: кто, куда и зачем. Ковальчук из пятьдесят восьмого говорил, типа, засылают в исключительных случаях, мир исправить. И что я должен здесь исправлять? И если это не Ковальчук? Да, с симкой: местной-то валюты, как и документов, опять нет. Вот уроды: посылают без денег, документов, рации, явки, логинов и паролей, вот как хочешь, так и крутись. Может, сдать хотят? Может, надо прямо в органы бежать и — добровольно? Не-е, нафиг, нафиг. В здешней Полпинке небось уже целые палаты попаданцев. Вместе с эльфами и вампирами на одних процедурах. Время, время, народ романы Ле Гуин читает в "Технике-молодежи", Спилберга смотрит на VHS. Даже мобила недалеко ушла. Короче, Склифософский: сначала обстановочку изучим, а там… а сначала обстановочку изучим."

Виктор осмотрелся вокруг: на крыше "китайской стены", где был магазин "Электроника", в просвете между кронами деревьев мелькнули буквы"…изм — это…"

"Коммунизм — это молодость мира, и его… понятно. Значит, советская власть… или недавно была, и буквы не успели убрать. Сзади тоже "китайская стена", и на углу Красноармейской и Камозина. Ориентировочно конец восьмидесятых или начало девяностых. Ну, история тут будет чуть другой, это ясно. Но пока не видно, чем. А может, тут только деталями отличается?"

Навстречу Виктору протопали двое пацанов в синих куртках нараспашку и красных фуфайках. У одного из них на груди красовался ленинский мавзолей, как в детстве на настенной тарелке, с двумя надписями — "Ленин", "Сталин", у другого, по типу Че Гевары — большой профиль Сталина и надпись "Leader of Peoples, Man of the Masses".

"Неформалы. Типа РКСМ или что-то вроде… Ого!"

Он дошел до того места, когда за сварной железной оградкой за сквером начиналась чисто выметенная площадь под памятником. Собственно, памятник был ему знаком с детства: "МиГ-17" на наклонной призме, чем-то похожей на обломок штыка, и отделанной листами чуть посеревшего от выхлопных газов алюминия. Официально вроде как героям Великой Отечественной, но в народе этот экспонат под открытым небом тут же окрестили "Памятник погибшим во Вьетнаме". А, может, и действительно, в честь Вьетнама поставили, или Кореи. В тот момент для Виктора это было неважным: на "китайке" над "Электроникой" ему во всей красе открылось:

"СТАЛИНИЗМ — ЭТО МОДЕРНИЗАЦИЯ".

Виктор протер глаза. Может, "социализм"? Гуманный, демократический, что там при Горбачеве было? Нет. На фоне неба огромными прописными буквами было начертано: "СТАЛИНИЗМ".

"А смысл?" — машинально подумал Виктор. "Ну, понятно, пацаны прикалываются. Но тут явно же развилка где-то в восьмидесятые пошла, иначе "китайка" по-другому бы выглядела. Значит, Хрущев был, разоблачение культа было, "голоса из-за бугра" слушали, анекдоты травили, "дорогой и любимый" всем надоел… Откуда снова почва-то для этого взялась?"

Он помнил, что даже пресловутая Нина Андреева, защищая Сталина, в культ его, однако, не возносила, и даже при этом добавляла типа что-то вроде — да, репресссии…

Он подошел к "зебре", ожидая переключения на зеленый для пешеходов. Впереди него стояла та самая девушка с сиреневыми волосами.

Взвизгнули тормоза. Мимо них со свистом сошедшего с постамента МиГа пролетела и замерла сразу же за "зеброй", оставив на проезжей части черные полосы содранной резины, желто-оранжевая тачка, приплюснутая к асфальту и похожая на гоночный болид. Колеса были чуть ли не в две трети общей высоты и сверкали большими накладными дисками со звездой из пяти отверстий. Между плоским, нагнутым к асфальту капотом, в который были утоплены фары и который рос прямо из закатанного назад, словно лепешка скалкой, лобового стекла, и коротенькой, как у модницы, юбкой бампера, виднелась неширокая щель переднего воздухозабора. К боковым воздухозаборникам, похожим на ряд акульих жаберных щелей, вела пластичная и экспрессивная, как скульптуры Шадра, выштамповка на боках. Задний стреловидный спойлер возле еще одной пары воздухозаборников — крышевых — довершал сходство с изделиями авиапрома. Единственно, чего не хватало — это невидимости, как у бондовского "Астон Мартина" в "Умри, но не сейчас".

Шипя, подскочила вверх крыша вместе с дверями, и из откупоренного, как консервная банка, салона, как чертик из коробочки, выпрыгнули четверо крепких парней в куртках с короткой стрижкой. Было в этом что-то очень знакомое по недавней российской истории.

"Братки, что ли? Разборки у них тут намечены? Угораздило попасть в неудачное время…".

Один из "братков" подскочил к девушке с сиреневыми волосами, махнув по воздуху какой-то красной пластиковой карточкой:

— Извините, гражданка, вы не позволите глянуть на ваш мобилфон?

— Ой. А вы что, шпионов ловите? Он у меня в сумочке, сейчас включу, там батарея почти на нуле…

— Проходите, гражданин, не задерживайтесь, — обратился к Виктору второй парень.

Виктор вспомнил, что на светофоре для пешеходов и впрямь действительно зеленый, и он уже выглядит, как проявляющий любопытство — по мнению чуваков из убервагена, излишнее. Он шагнул на "зебру".

— Стойте. — раздался за его спиной тот же голос.