Андрей Колганов - Жернова истории-2

— Эти любители революционной фразы годны только политическую трескотню разводить, — гневно бросает Дзержинский, — а практической работы от них не видно!

— Вот именно! — подхватываю эту мысль и выворачиваю ее по-своему. — А нам нужна неустанная практическая работа по вовлечению масс в самостоятельное решение вопросов социалистического строительства. Без этого нельзя решить проблему подбора и выдвижения кадров хозяйственников по деловым качествам. Нам важно не то, насколько рьяно тот или иной руководитель или специалист кричит о преданности генеральной линии партии, а как он решает практические вопросы развития хозяйства.

— Виктор Валентинович! — в сердцах восклицает председатель ВСНХ. — Да я за это воюю неустанно! Но у нас все больше политическую преданность ценят, да анкету, а не деловые качества. Спецов едва ли не всех держат под подозрением, как чуждый элемент, сколько я ни бьюсь против этого…

Феликс Эдмундович сделал паузу, потом негромко проговорил, как будто потеряв нить разговора:

— Вчера Борис Савинков с собой покончил. Я его собирался взять на работу к нам, в ВСНХ, но наверху все никак не могли придти к единому мнению. Вот он и сорвался… Как был, так и остался позер и индивидуалист.

Мне сказать на это было нечего. Вряд ли этот недоучившийся юрист стал бы особо ценным приобретением. Борис Викторович конечно, обладал кипучей энергией, личной смелостью, немалым обаянием, но его достижения на почве организаторской работы были весьма скромны. Все дела, за которые он брался, с треском провалились — начиная от отсутствия хотя бы одного удачного теракта, совершенного Боевой организацией эсеров в тот период, когда ее возглавил Савинков, через цепь сплошных неудач в его борьбе с большевиками — что при Керенском, что в «Союзе защиты родины и свободы», что у Колчака, что у Булак-Балаховича, — и заканчивая его последним фатальным провалом…

Дзержинский как будто очнулся от каких-то своих потаенных мыслей и спросил:

— Я, кажется, прервал вас, Виктор Валентинович?

— Мне осталось совсем немного, — замечаю в ответ. — Надо обратить внимание на состояние нашей торговли. Кооперация наша все еще сидит на государственных дотациях, а в благодарность за это раздувает накладные расходы, и, соответственно, задирает цены.

— Вот-вот, — поддержал меня собеседник, — все склоняем насчет ее социалистичности, а она все на помочах, и лупит потребителя, не стесняясь.

— Думаю, тут партийным окриком дело не решишь. Сам потребитель должен быть организован, чтобы кооперация не злоупотребляла монопольным положением, — и разъясняю свою мысль:

— Во-первых, нужно активнейшим образом затаскивать потребителя в низовые органы кооперации, не только дав им права по ревизии расходов и определению ассортиментной политики, но и поддержав их практическое осуществление помощью специалистов из ЦКК-РКИ. Во-вторых, нужно и в промышленности создать противовес монопольному положению некоторых синдикатов и трестов, создав объединения потребителей различных видов продукции.

— По последнему пункту пока не готов сказать ни да, ни нет, — отозвался Феликс Эдмундович. — Это надо обдумать.

Поерзав на жестком стуле (не зацепиться бы штанами за гвоздик, немного выступивший над поверхностью!), — право слово, засиделся уже, вот и собственный зад об этом сигнализирует, — веду разговор к концу:

— Пока эта ситуация не исправится, нам не стоит торопиться с вытеснением частника, ибо он составляет единственный конкурентный противовес монопольному положению организаций госпромышленности и кооперации, — на этом месте делаю акцентированную паузу. — И последнее. Составление перспективного плана, скажем, на пять лет, даже если будет определенная директива съезда, — дело заведомо не быстрое. Еще более не быстрое дело — подготовить все необходимые условия для перехода к развернутой технической реконструкции по всему фронту народного хозяйства. Вот на этот подготовительный период нужно сконцентрировать наши усилия в области производства на трех важнейших направлениях, — и начинаю перечислять:

— Первое — расширение производства металла. Не буду на этом останавливаться, потому что вам эта проблема известна гораздо лучше, чем мне. Второе — расширение производства тракторов и сельхозмашин. Нужно всеми силами форсировать начало строительства уже проектируемого завода сельскохозяйственного машиностроения в районе Ростова-на-Дону и строительство тракторного завода. Начинать надо уже в этом году, в крайнем случае — в следующем! И третье — нужно подготовить резкое расширение производства стройматериалов, строительных машин и механизмов, а так же специалистов и квалифицированных рабочих для капитального строительства. Все сказанное мною достаточно конкретно сформулировано в переданной вам записке, — хлопаю ладонью по картонной папочке, лежащей на столе, и поднимаю глаза на Дзержинского.

— Боюсь, что многих покоробит столь резкая постановка ряда вопросов, — задумчиво произносит мой визави. — И не сыграем ли мы на руку оппозиции, всем этим Шляпниковым, Сапроновым и прочим, кто любит ловить рыбку в мутной воде?

— Напротив! — немедленно восклицаю в ответ. — Если мы будем не стенать о наших недостатках, а прямо и открыто выставим конкретную программу борьбы по их преодолению в ходе развертывания социалистической реконструкции народного хозяйства, то оппозиция будет просто раздавлена этими целями. Разумеется, если мы не заболтаем выдвинутые задачи, а примемся работать, засучив рукава.

Председатель ВСНХ снова задумался. Теперь снова стал виден тяжкий груз забот, упавший на его плечи. Через минуту он очнулся от своих дум, и промолвил:

— В любом случае о пятилетнем плане социалистического строительства надо всерьез говорить на Политбюро… — и, вставая, протянул мне руку:

— Озадачили вы меня, Виктор Валентинович, право слово, озадачили. Но, может быть, это и к лучшему. Похоже, наши болезни без хирургии не вылечить. Надо решаться.

Пожимая мне руку, он добавил:

— До свидания. Буду держать вас в курсе дела. Если решение будет принято, запрягу вас так, что еще пожалеете об этой своей записке, — и на губах Дзержинского мелькнула мимолетная улыбка.

Предупреждаю сразу: эта глава не стыкуется по содержанию с черновым вариантом предыдущей, потому что 49-я глава подверглась тотальной переработке (а переработанный вариант я не выкладываю)

Подождав, когда все члены Президиума ВСНХ разойдутся, и отпустив секретаря, Феликс Эдмундович пригласил меня к себе в кабинет. Устроившись за столом, он довольно долго молчал, а затем, медленно проговорил: