Влад Савин - Поворот оверштаг

«Ну попал! — подумал я. — Кириллов, вот жук, все ведь запомнил, и записал, и доложил! Но вот от Сталина я никак не ожидал ТАКОГО! Ведь, по сути, скажи сейчас кто другой что-нибудь в этом духе — и привет Солженицыну, по пятьдесят восьмой!»

А на площади я и в самом деле был. Двадцать третье августа, когда в Москве объявили и все вдруг бросились «защищать демократию», «а то завтра черные воронки по ночам будут ездить», и на Дворцовой людское море, и я с Ирочкой, и наши курсанты, и какие-то хиппи, и ребята в камуфляже свирепого вида, все чего-то орут, кто-то машет трехцветным флагом, на подножии Александрийской колонны кто-то толкает речь, но не слышно — мне больше всего запомнилось, как на здании Гвардейского корпуса вдруг появился транспарант «Авиация с вами!», распахнутые окна, и в них люди в военной форме машут нам руками. В общем, потолкались где-то с час — и разошлись…

Но Сталин, как же это он так разом перевернулся? Хотя и Ильич ведь в свое время НЭП ввел? А Сталин прагматиком был гораздо большим?

А ведь реально! Тогда же, в восьмидесятых, работал в Питере такой психолог, Кунин Евгений Ефимович. Поскольку тогда это было в моде, приглашали его и в училище к нам пару раз семинар провести. Ну а я, заинтересовавшись, к нему на занятия ходил — в дворец культуры Ленсовета, по молодости все хватал. Так была у этого психолога такая любопытная система. У каждого человека существует программа, как себя вести, что хорошо и что плохо. И если программа ошибочна — не отрабатывает какую-то жизненную ситуацию, — то постоянно будут синяки и шишки. Проблема в том, что психика эту программу защищает и на выведение из равновесия отвечает или агрессией, или «не может быть». Так вот, методика Жени Кунина как раз состояла в том, чтобы малой группой разыграть такую ситуацию, когда человек, образно говоря, оказывался в полной ж…! То есть провал его программы был абсолютно очевиден — и обижаться на Женю было можно, как на зеркало, показавшее, что у тебя рожа кривая. Как ситуацию создать — ну это вопрос технический, но Женя был на это мастер, манипулировать людьми умел, про него говорили, что если он пожелает, ты на руках пройдешься по Невскому, в полной уверенности, что сам захотел! Старая программа разлеталась вдрызг — и тут Женя четко брал ситуацию под контроль: а теперь работаем над коррекцией! И ведь действительно изменял характер человека! Менял его установки, делал более успешным. Мне тогда восемнадцать было, но видел я, что к нему и люди в возрасте ходили, с тем же результатом. Да, еще одно было важно. Работа малыми группами — при полном сохранении конфиденциальности. Трепаться на стороне о том, что и как, категорически запрещалось. В общем, о том, как Женя мог работать, прочтите Веллера, книгу «Майор Звягин», получите примерное представление!

А теперь вопрос, ЧТО должен чувствовать товарищ Сталин, узнав, чем кончится его титанический труд по созданию Красной империи? Удар пыльным мешком по голове. И открытие для нового (на время! пока еще ощущение не пропало…).

Ну и повезло же тогда нам всем. А если бы агрессия была? Всех расстрелять, забыть, не было ничего, крутить гайки с удвоенной силой.

Хотя еще неизвестно, что будет дальше. Однако надо отвечать.

— Да, товарищ Сталин. Был.

— А почему? Вам настолько не нравилась линия партии?

Эх, была не была!

— Линия партии не нравиться не могла по той причине, что ее не было. Совсем.

— Это как? Раз была партия — значит, была и линия…

— Не было. По крайней мере никаких ярких идей, лозунгов на злобу дня, а также вождей, за которыми готов идти, не припомню. Простите, товарищ Сталин, но всем казалось, что верхушка партии — это просто клика, озабоченная единственно сохранением своих привилегий. А рядовые члены партии не имели никакого влияния и вступали в партию единственно потому, что на любой начальственной должности, даже бригадира в цеху, мог быть только коммунист. Было даже разговорное значение слова «большевик» — вступил в партию, как все. Поэтому люди тогда и шли на Дворцовую — от партии уже не ждали ничего, ни хорошего, ни плохого. А с теми, кто обещал нам «перестройку», «гласность» и прочую демократию, связывали какие-то надежды.

— Простите, а чем же тогда партия занималась? Какое у нее было реальное дело?

— Руководила, товарищ Сталин. А если конкретно — подменяла собой все прочие органы. Давала указания, обязательные к исполнению, за которые ответственность, однако, несли не партийные, а те же хозяйственники. В вооруженных силах это было менее заметно, все ж единоначалие никто не отменял, но вот замполит считался, что в части, что в экипаже, самым бесполезным человеком. Его реальной задачей было регулярно проводить политинформации, то есть читать солдатам газеты, которые они, имея в массе среднее образование, отлично читали и сами. Еще замполит обычно следил за нравственностью товарищей офицеров. Ясно, какой «любовью» он пользовался в ответ. И все!

— Однако же у вас в экипаже замполит есть. И показал себя очень даже полезным. Так ведь, товарищ Елезаров?

— Так точно, товарищ Сталин! Все так и было — при социализме. При Ельцине должность моя называлась «зам по воспитательной работе», мальчишки же совсем, восемнадцатилетние, дурь в башке! Ну а как сюда попали, пришлось выкладываться по полной. Цель же появилась: надо было обеспечить, чтобы личный состав не подвел!

— Значит, цель. А что, ее не было там? Отвечайте откровенно!

— Так точно, не было, товарищ Сталин. Вернее, таковой считалось построение мирового коммунизма. Однако… так было принято, что личному составу на политинформации называть ее не следовало категорически.

— Почему?!

— Потому что тогда обычно следовали ехидные вопросы: а почему американские и европейские рабочие не спешат свергать свою буржуазию? И будет ли мировая революция в ближайшую тысячу лет? И чтоб не подрывать авторитет партии и политорганов…

— А что говорилось по этому поводу в партийных документах? В постановлениях съездов? Как они объясняли этот вопрос?

— Никак, товарищ Сталин! Могу еще сказать, что курс «История КПСС» у нас в училище, как во всех гражданских и военных вузах, был обязателен. Но там на вопросы в билете по современным съездам отвечали все одинаково: «успехи промышленности, подъем сельского хозяйства, торжество советской науки, империалисты же строят козни и грозят войной». В общем, побольше громких и общих фраз. И все!

— А по не современным?

— До семнадцатого года — очень подробно. Разбирались как произведения Ленина, так и ситуации, в которых они писались, как и почему. Рассказывалось, чем та или иная идея была правильна. В ваше время, товарищ Сталин, просто перечень оппозиций: выступили против, были опровергнуты, уничтожены. В чем была их неправота? В том, что были против. Затем — героическая борьба советского народа в этой войне, роль партии, а дальше, как я уже сказал.