Михаил Ланцов - Россия Молодая. Том 1

Александр Петрович двинулся в кабину пилота. Он понимал, что "паук" не оставил ему шансов на спасение, но опустить руки и не попробовать он не мог. Поэтому отстегнув сидящего без сознания пилота, он врубил тормозные закрылки, стараясь сбросить скорость и потянул штурвал на себя. Ведь энергию самолет набрал неплохую и ее нужно было сбрасывать.

Но ничего не получилось. Попытка выполнить петлю закончилась лишь оторванными плоскостями крыльев от перегрузки. Да и могло бы быть иначе, после "паука"?

Последние секунды Александр с холодным прищуром смотрел на приближающуюся землю. Но вопреки расхожему мнению, в его голове не пролетала история всей его жизни. Нет. В голове и на душе было тихо, пусто и на удивление спокойно.

Темнота…

Александр открыл глаза и поморщился от головной боли.

— Активация прошла примерно так, как и ожидалось. — Недовольно проворчал подростковый голос. И замер, так как на него нахлынули воспоминания последних минут жизни. Ему стало душно и очень нехорошо. — Какого черта… — тихо произнес подросток, озираясь по сторонам.

Спустя несколько секунд он увидел небольшой контейнер того самого комплекта, что держал в своих руках в лаборатории. На нем было написано хорошо знакомым почерком одно слово: "Прости".

Подросток аккуратно взял контейнер в руку. Побледнел. И как-то сжался. Что и не удивительно. Не каждый день на твои плечи ложится ответственность за гибель нескольких миллиардов людей… одним махом…

— Доволен? — Раздался рядом незнакомый мужской голос. Александр поднял глаза и увидел уже немолодого мужчину с густыми седыми волосами и невероятно пронзительным взглядом.

— Ты кто такой? — С вызовом произнес резко подобравшийся мужчина, лишь по недоразумению выглядевший подростком.

— Не догадываешься? — Спросил старик, у которого от реакции собеседника явно повысилось настроение.

— Адонай? — После недолгого размышления предположил Александр.

— Хм. Верно. — Ответил, чуть кивнув, старик. — Может быть, ты еще и знаешь, зачем я пришел?

— Не велика сложность, — спокойно и уверенно глядя в глаза собеседнику, произнес Александр Петрович. — Пообщаться хочешь или я тебе зачем-то нужен.

— Наглец… ох и наглец! — Покачал головой старик. — Но ты прав. Ты первый человек, который смог учудить что-то подобное. Теперь придется озаботиться вопросами безопасности от вашего вмешательства в стабильные сборки.

— Старик, ты хочешь предложить мне сделку?

— Ха! Сделка между мной и тобой попросту исключена. Не та весовая категория. А понаблюдать за тобой, я понаблюдаю. — Александр невольно поежился от таких слов и как-то рефлекторно попытался убрать руку с контейнером за спину. — И вот это я заберу. Не стоит превращать историю в фарс.

— Но… — попытался воспротивиться мужчина, однако, контейнер осыпался на постель мелкой пылью.

— Теперь все. Не прощаюсь. После окончания игры мы еще встретимся. Надеюсь, ты не разочаруешь меня. — Старик коротко кивнул и исчез. А спустя несколько секунд около дверей кто-то упал на пол.

"Вот сволочь! Только свидетелей мне не хватало…"

Петр обернулся на звук упавшего тела и застал немую картину — его любезная матушка Наталья Кирилловна стояла с совершенно белым лицом, украшенным вытаращенными глазами, а одна из нянек лежала словно куль из тряпок и телес подле ее ног.

— Доброе утро, — как можно более невозмутимо произнес Петр.

— Доброе, — только спустя минуту смогла выдавить из себя царица. — Кто это был? — Но юный царь не ответил, лишь вопросительно выгнул бровь и молча ждал уточнения. — Седовласый старец, — продолжила царица-мать, — с благообразным лицом и в светлых одеждах.

Наступила пауза. Петр не знал, что говорить и обдумывал обстановку. "Говорить правду? А нужно ли? Тем более в столь темные времена. На костер, конечно, не отправят, но… чем все это закончится, неизвестно. А если Софья узнает неправильную трактовку, то ему точно не избежать стрелецких бердышей".

"Ладно. Будем стрелять от бедра" — подумал царь и внутренне усмехнулся, вспоминая буквально вылитый облик Архитектора из "Матрицы", который в глазах матери показался "благообразным старцем".

— Это был Петр, — наконец ответил юный царь.

— Как? Кто… — как-то растерянно переспросила Наталья Кирилловна, потеряв разом всю напускную строгость.

— Святой это был, мой небесный покровитель — апостол Петр, — повторил сын, тяжело вздохнув и глядя на матушку так, словно малому ребенку втолковывал очевидные вещи. — И приходил он милостью Божьей наставлять меня на путь истинный, учить и вразумлять.

Мать юного царя, Наталья Кирилловна Нарышкина больше не сказала ни слова. Лишь постояла несколько минут, смотря на своего сына каким-то странным взглядом, смешавшим в себе ужас с удивлением и уважением, после чего молча ушла…

— Дочь моя, ты понимаешь, что говоришь? — Спросил патриарх Иоаким, удивленный не только неожиданным визитом царицы-матери, но и ее в высшей степени странными речами.

— Владыко [4] Автор в курсе, что именование "Владыко" ввели в 18 веке, но применил, ибо до того никакого толком именования не было. , своими глазами видела… две девки, тоже видели. Да и Петя изменился. Ложился спать ребенком, а с утра… встречаюсь с его глазами, а там нет ни робости, ни волнения.

— Может быть его распирает от гордости? На днях ведь венчали на царство, вот и оценил наконец да возгордился.

— Нет, Владыко. Там была не гордость, а скорее уверенность, спокойная такая.

— Хорошо, я поговорю с ним. Но дочь моя, держи эту новость в тайне. Ежели кто узнает из недругов, быть беде…

Спустя час. Покои Петра

— Государь, — поклонился смутно знакомый слуга, "Видимо уже успели заменить, дабы странностей старые не заметили" — пронеслось в голове у царя, — к тебе Владыко!

— Так зови его, дурень! Нечего старого человека заставлять ждать, — буркнул Петр, ожидавший прихода кого-то подобного. Не могли они оставить без последствий подобное событие.

Под довольно грустные мысли, впрочем, никак не отражающиеся на лице юного царя, Иоаким и вошел в палаты, стараясь всем своим видом являть монументальность и величественность.

— Доброго здравия тебе Владыко, — произнес подросток, стоявший до того возле стола и листавший Евангелие.

— И тебе крепкого здоровья, Государь, — едва кивнул головой патриарх, демонстрируя не более чем формальную вежливость, а также свой высокий статус.