Николай Басов - Подлодка «Комсомолец»

– Совсекретно. Не ДСП же на нее вешать? – отозвался Шляхтич.

Кашин кивнул, сложил листки «гармошкой», как они и должны быть, сунул в папку. Протянул ее Веригиной.

– Держи, если нет никаких других идей по ведению дела, то давайте его дооформлять и передавать в архив.

– В архив? – удивилась она. – Вот так... Сразу?

– Думаю, мы ничего больше не придумаем по этому делу. Пока опять где-то что-нибудь не взорвется.

– Печально.

– Хуже не придумаешь, – Кашин попробовал улыбнуться. – На то и «Темные папки», чтобы ничем, собственно, не кончаться.

– Плохо у нас получилось, – произнес вдруг Шляхтич. – А вдруг еще что-нибудь?.. Через пять-семь лет? Или через десять?

Кашин посмотрел на него, нахмурился. Но выговаривать не стал. Поднялся, подошел к окну, посмотрел на внутренний дворик их особнячка. Три машины, две из них служебные, пух тополиный летит, как ненастоящий снег, какие-то люди из охраны... Все вместе это называлось жизнью.

– Рыжов вчера умер, – проговорил он, наконец. – В больнице для старых большевиков. Думали инфаркт, а оказалось прободение желудка. Не врачи, а коновалы...

В комнате стало так тихо, что даже за плотно закрытыми дверями со звукопоглощающей оббивкой, стали слышны трели телефона.

– Он сделал, что мог, – сказал Стекольников.

– И даже больше, – Кашин посмотрел на него. – Куда больше, чем мы.

– Хочешь, я поеду на похороны вместо тебя? – предложила Веригина.

– Нет, это мой долг. Я с ним за время тех разговоров как-то... сдружился, что ли? Сам поеду... Да, подготовь от моего имение ему благодарность как консультанту по этому делу. Я пробью через начальство.

– Посмертно? – удивился Шляхтич. – Странно это – благодарность посмертно.

– Так уж вышло, – Кашин, наконец, повернулся к ним. Поднял голову.

Они следила за ним, кажется, с тайным сочувствием.

– Ты только не считай, что все безнадежно, – неожиданно проговорил Шляхтич. Черт бы побрал его со всей эмпатией вкупе.

– Я давно так считаю. – Кашин вздохнул. – И так же как с Рыжовым... – он посмотрел на них, они смотрели на него, – ничего тут не поделаешь. – Подумал и добавил: – Что бы мы о себе не воображали.