Стивен Кинг - Судьба Иерусалима[= Жребий; Салимов удел]

Когда солнце спускается к горизонту, его яркая желтизна начинает темнеть, приобретать болезненный оттенок, пока не становится почти оранжевой. Это создает у горизонта причудливое сияние — окаймленный облаками пожар, полыхающий то красным, то оранжевым, то пурпурным. Иногда облака на горизонте расступаются, пропуская лучи незапятнанного желтого света, напоминающие об ушедшем лете.

Было шесть часов, время ужина (обедают в Лоте днем, вместо ланча). Мэйбл Вертс, которая всегда любила поесть, отчего и растолстела, сидела за грудкой цыпленка и чашкой чая «Липтон», держа рядом телефон. У Евы Миллер постоянные жильцы ели вместе то, что привыкли есть вместе: мясные консервы с бобами, спагетти и гамбургеры, привезенные из фалмутского «Макдональдса». Сама Ева сидела в передней, рассеянно играя в «джин-рамми» с Гровером Веррилом и покрикивая на прочих. Они не могли вспомнить ее такой нервной и раздраженной, но знали, в чем дело, даже если она не отдавала себе в этом отчета.

Мистер и миссис Петри ели сэндвичи на кухне, пытаясь осмыслить звонок от здешнего католического священника отца Каллагэна: «Ваш сын со мной. С ним все в порядке. Скоро вы его увидите. Всего хорошего». Они обсудили этот звонок с местным полицейским Перкинсом Гиллспаем и решили еще немного подождать. Они уже заметили некоторые изменения в характере сына, который всегда был, как говорила мать, «очень глубоким мальчиком». Им казалось, что это связано с тем, что произошло с Ральфи и Дэнни Гликами.

Милт Кроссен ужинал хлебом и молоком у себя в магазине. С тех пор, как в 68-м умерла его жена, он отличался плохим аппетитом. Делберт Марки, владелец «Делла», методично уничтожал пять гамбургеров, которые предварительно поджарил в гриле. Он ел их с луком и горчицей и всегда любил говорить, что проклятая страсть к острому сведет его в могилу. Экономка отца Каллагэна, Рода Кэрлесс, не ела ничего. Она беспокоилась о священнике, который где-то задержался. Хэрриет Дарэм и ее семья ели свиные отбивные. Карл Смит, вдовец с 1957-го, ужинал вареной картошкой и бутылкой пива. Дерек Боддин ел ветчину с брюссельской капустой. «Тьфу», — говорил всегда Ричи Боддин, низвергнутый тиран. Брюссельская капуста. Ты будешь ее есть, или я шкуру с тебя спущу, отвечал отец, который сам ее терпеть на мог.

Реджи и Бонни Сойер ели ростбиф, жареную кукурузу, картофель фри, а на десерт — шоколадный пудинг в соусе. Это были любимые блюда Реджи. Бонни, синяки которой только начали подживать, подавала еду молча, потупившись. Реджи ел вдумчиво, не торопясь, прикончив за ужином три банки пива. Бонни глотала пищу стоя — сесть она не решалась. Аппетита не было, но она все равно ела, боясь рассердить Реджи. В ту ночь он избил ее, выкинул в туалет все ее таблетки и изнасиловал. С тех пор он насиловал ее каждую ночь.

В четверть седьмого ужин был почти везде закончен, сигареты и сигары выкурены, посуда перемыта. Детей переодели в пижамы и усадили смотреть телевизор, пока не придет время сна.

Рой Макдугалл, который сжег сковородку мяса, выругался и выкинул все в помойку. Натянув куртку, он поплелся к Деллу, оставив эту проклятую свинью — свою жену — дрыхнуть в спальне. Ребенок умер, жена спятила, ужин сгорел. Осталось только напиться. И еще, быть может, собрать вещи и сбежать из этого чертова городишка.

В маленькой квартирке на Тэггарт-стрит недалеко от Джойнтнер-авеню Джо Крэйн наслаждался покоем. Он прикончил фляжку очищенного и уселся перед телевизором, когда вдруг резкая боль пронзила левую сторону груди. «Что это? Сердце?» — подумал он и успел еще сделать шаг к телефону, когда боль скрутила его и бросила на четвереньки, как быка, оглушенного молотом мясника. Маленький цветной телевизор работал еще почти сутки, прежде чем тело обнаружили. Его смерть, наступившая в 6.51, была единственной в ту ночь естественной смертью в Джерусалемс-Лот.

К семи часам мешанина красок на горизонте сменилась яркой оранжевой полосой, как будто на краю Земли пылал лесной пожар. На востоке уже зажглись звезды. Они мерцали, как мелкие алмазы. В эту пору в них не было уюта, не было теплоты. Они мерцали в прекрасном равнодушии.

Детям пришло время ложиться спать. Взрослые укладывали их в постели, смеясь над их просьбами не уходить, не выключать свет. Иногда они снисходительно открывали дверцы шкафов, чтобы показать, что там никто не сидит.

Над всем этим вставало на чудовищных крыльях безмолвие ночи. Пришло время вампиров.

Мэтт задремал, когда вошли Джимми с Беном, но сразу же проснулся, сжав рукой крест, который он держал рядом.

Глаза его ощупали Джимми, потом Бена… и застыли.

— Что случилось?

Джимми вкратце рассказал ему. Бен молчал.

— А ее тело?

— Мы с Каллагэном положили его лицом вниз в ящик в подвале — наверно, именно в нем Барлоу попал в город. Потом отнесли к реке и нагрузили ящик камнями. Мы были в машине Стрэйкера. Если кто-нибудь это видел, подумают на него.

— Правильно. А где Каллагэн? И мальчик?

— Пошли домой к Марку. Хотят все рассказать его родителям. Барлоу угрожал им особо.

— А они поверят?

— Если нет, Марк попросит отца позвонить тебе.

Мэтт кивнул. Он выглядел очень усталым.

— Бен, — сказал он, — садись ко мне.

Бен послушно подошел, лицо его ничего не выражало. Он сел, спрятав руки между коленей. Глаза его напоминали прожженые дыры.

— Тебе сейчас плохо, — сказал Мэтт, взяв руку Бена в свою. — Ничего. Время залечит. Главное — ты ее спас.

— Он играет с нами, — сказал Бен без выражения. — Он ловит нас поодиночке. Джимми, покажи ему письмо.

Джимми вручил Мэтту конверт. Мэтт достал письмо и внимательно прочитал его, едва не уткнувшись в бумагу носом. Губы его беззвучно шевелились. Положив листок, он сказал:

— Да. Это он. Он сильнее, чем я предполагал. И опаснее.

— Он оставил ее в насмешку, — сказал Бен все так же безучастно. — Сам он давно ушел. Бороться с ним — все равно, что с ветром. Мы для него клопы. Маленькие клопы, ползающие и развлекающие его.

Джимми открыл рот, чтобы что-то сказать, но Мэтт перебил его.

— Это вовсе не так, — сказал он. — Если бы он мог забрать Сьюзен с собой, он бы забрал. У него не так много слуг, чтобы расходовать их ради шутки. Посмотри, Бен, сколько зла вам удалось ему причинить! Вы убили его приятеля Стрэйкера. Ему даже пришлось утолять им голод. Каково ему было очнуться от сна и обнаружить, что мальчик покончил с его самым верным помощником?

Он поднялся на кровати с некоторым усилием. Бен повернул голову, впервые выказав интерес с тех пор, как остальные вышли из дома и обнаружили его на заднем дворе.

— И это еще не главное, — продолжал Мэтт. — Вы изгнали его из его дома, который он выбрал сам. Джимми сказал, что отец Каллагэн освятил подвал и запечатал гостией все двери. Если он вернется туда, он умрет… и он это знает.