Григорий Гончаров - Бункер 'BS-800'/ der Fluch des Reichs.

Я услышал какой-то шум, возню, возгласы и суету. С трудом разлепив слипшиеся веки, увидел перед собой улыбающееся лицо немца. Это был немецкий офицер — я дёрнул руку, ещё не осознав до конца, где я, к автомату — о котором как не странно я помнил. Ладонь нащупала холодный лак деревянного цевья «укорота» — автомат стоял на своём месте, прислонённый к изголовью моей шконки. Но немцем, которого я так испугался, оказался Левинц, в форме гауптштурмфюрера «СС».

— Аларм! Аларм! — кричал он. — Шнеля зе битен, унэн арбайтен!

— Хорош орать! — слегка прикрикнул я, продирая глаза после недолгого сна. — Время сколько?

— Время много! — ответил он. — Петухи уже поют! — и он с нескрываемым подозрением покосился на сидящего с кружкой в руках Беркута.

Тот поймал его взгляд:

— Слышь, ты на что намекаешь, я не понял? — с вызовом спросил он, отстраняя от себя парящую сизым дымком кружку.

Я почувствовал запах кофе.

— За больное место задел? — с нотками переживания и сочувствия спросил Левинц.

Серёга встал, поставил кружку на пол, и подошёл к Борису, — тот отстранился, поймал протянутую к себе Серёгину руку. Они сцепились, и повалились на пол. На шум прибежала Света — судя по всему готовившая на кухне. Она посмотрела на двух сцепившихся парней — одетого в зелёный камуфляж, и другого, в форме немецкого капитана войск «СС».

— Прекращайте! — обратилась она к дерущимся. — Симак, останови их!

— Да они в шутку, утренняя гимнастика у них, не мешай лучше! — ответил я, не забывая о своём недавнем пробуждении с его участием, немного злорадствуя, глядя на красное лицо Бориса.

Я должен был спать до восьми часов — но Левинц разбудил меня на полтора часа раньше… что ж, пусть наслаждается экзекуцией — я вмешиваться не стану.

— Всё, хорош! — простонал Борис из-под Серёги. — Гитлет капут! Русиш золдатен гуд! Сталин, водка, балалайка! Гитлер — швайн!

— Ты дошутишься, когда-нибудь! — пообещал Беркут, вставая и стряхивая с себя налипшую на одежду серую пыль.

— А где Аскет? — спросил я.

— Он на кухне! — ответила Света. — Завтракает.

«Завтракаем мы уже на кухне!» — отметил я. Это правильно — там и стол есть, да и плита рядом! Было не привычно встречать рассвет в полной темноте, если не считать света свечей и керосиновых ламп. Если бы не оживление друзей, и не подсвеченные мертвенным, зелёным светом стрелки «Востока», указывающие на «6:30», то я бы подумал, что и не спал вовсе, а только задремал, как меня тут же разбудил Борис. Выйдя в коридор, я почувствовал запах еды. Организм откликнулся на аппетитный запах легким бурлением в животе — захотелось есть. Стол, покрытый словно скатертью, нержавеющей сталью, передвинули от стены, и поставили посередине помещения. Вокруг стола стояли деревянные табуретки, поджидающие своих «наездников». Оседлав одну из них, я оглядел нержавеющее полотно стола. На столе стояла керосиновая лампа, освещая расставленные тарелки с парящей гречневой кашей, чашки, банку с кофе, чай, сахар, и стеклянную солонку с хромированным набалдашником, на котором выгравирована символика третьего рейха. Алёна сняла с плиты, и поставила на стол, виденный мною вчера новенький алюминиевый чайник, из носика которого тоже шёл пар. На завтрак была гречка, с большими кусками тушёнки, хлеб, и кофе или чай — кому что нравится. Плотно поев, я решил проверить вчерашний аккумулятор; зайдя в генераторную, накинул на него клемму. Из-под клеммы выскочила синяя искра. Стрелка на панели приборов генератора бодро подпрыгнула, показывая нужный заряд. Сбросив все тумблеры в электросчетчике на ноль, я нажал кнопку прогрева свечей. Загорелась красная лампочка, со спиралью, но загорелась ярко — не то, что вчера! Погорев несколько секунд, она потухла, и я нажал на кнопку пуска двигателя. Двигатель зашумел — раскручиваемый стартером, но мотор не завёлся. Ещё раз прогрев свечи я попытался запустить двигатель снова. Во второй раз снова ничего не произошло. Услышав через открытую дверь звук запускаемого двигателя, пришёл Серёга, с очередной кружкой кофе в руках.

— Не схватывает? — спросил он, отхлебнув из кружки и поставив её на стеллаж.

— Да. Что-то не заводиться. Как бы ни пришлось его перебирать.

Серёга, присев на корточки, принялся внимательно разглядывать двигатель, через какое-то время его взгляд дошёл до топливного бака, он хлопнув ладонь о ладонь открыл маленький краник, находящийся прямо под баком, и от того не замеченный мною. Затем, пройдя глазами по медной трубке топливопровода, он открутил металлическую крышечку на топливном насосе. Крышка, соединённая с деталью металлическим стержнем, оказалась ручным насосом. Серёга вытянул её, затем с силой вдавил — и так повторил несколько раз, пока из небольшого металлического клапана, с шариком внутри, не закапала солярка. Подумав о чём-то, он вновь принялся качать. Из клапана с шипением вместе с соляркой выходил воздух.

— Надо прогнать воздух! — пояснил он. — Соляра не поступала. Попробуй сейчас! — сказал он, закручивая крышку ручного насоса.

Я снова прогрел свечи, боясь, что напряжения аккумулятора не хватит на третий раз. Запустил стартер. Коленчатый вал крутился рывками — как будто, в конце полного оборота он упирался во что-то, потом с помощью силы стартера преодолевал сопротивление препятствия, и вновь делал полный оборот. Вдруг обороты двигателя участились — послышался звук детонации. Показалось, что двигатель будто «троит», я отпустил кнопку стартера — и двигатель снова затих.

— Давай ещё! — азартно проговорил Серёга, вперивший напряженнёй взгляд в дизель.

Я вновь нажал на выключатель, двигатель закрутился уже быстрее, снова «затроил», и через несколько секунд ожил, наполнив комнату мягким рычанием. Комната заполнилась шумом, стрелки на приборах запрыгали, указывая на какие-то цифры, в помещении появился не сильный, но отчётливый запах сгоревшей солярки. Двигатель работал не устойчиво, обороты то увеличивались, то резко падали.

— Пусть потарабанит, столько лет ведь стоял! — успокоил Беркут, вытягивая рукоять ручного привода газа.

— У него кольца должно быть, залипли! — сказал я, не раз слышав от бывалых шоферюг байку про то, что на застоявшихся двигателях кольца нужно менять.

Но вопреки всему, двигатель работал. Постояв немного, и полюбовавшись на ревущий, чадящий сквозь ссохшиеся уплотнители системы вывода отработанных газов дизель, мы пошли на кухню. Нас встретили удивлённые взгляды наших товарищей:

— И где свет? — спросил Левинц.

— За электричество семьдесят лет ни кто не платил, а ты говоришь свет! — ответил Серёга.

— Пусть движок приработается, потом будем и ток по проводам пускать! — вмешался я, не давая товарищам снова начать спор.