Марьяна Романова - Страшные истории. Городские и деревенские (сборник)

И вот наконец подруга привела ее в какой-то закуток, скупо освещенный единственной лампочкой с желтоватым подрагивающим огоньком. Тут из угла навстречу им выступила старуха, от которой Аннабель в первую минуту даже отшатнулась, несмотря на то, что с детства ее обучали тонкостям этикета, — такое страшное было у той лицо: темное, глаза зияют бездонными дырами, губы съедены временем, кожа обтягивает череп, как у мумии. А подруга словно и не замечала неприятной наружности травницы — весело поприветствовала ее и даже поцеловала в висок.

— Вот, — на дурном английском сказала старуха, — две дозы, как и договаривались. Давайте быстрее, у меня еще клиенты на другом конце города.

— А это точно… безопасно? — промямлила Аннабель, которой хотелось одного — развернуться и убежать.

Старуха взглянула ей в глаза, и девушка отвела взгляд, как щенок перед лицом матерого волка. Ощутив холодок, она плотнее закуталась в шелковый палантин. И ей вдруг почудилось, что старухино тело — полое, что нет в нем ни сочленения мышц и костей, ни пульсирующего сердца, ни артерий, по которым течет горячая кровь. Просто оболочка, за которой — вечность, бездна и смерть. И вот теперь эта бездна посмотрела прямо на нее из старухиных глаз, Аннабель же не была готова к собеседникам такого масштаба.

— Я работаю с «веретеном» уже восемь лет, — нехотя объяснила старуха. — Это так популярно, потому что безопасно. Единственный риск — тошнить будет, если вдруг передозировка. Но я гарантирую.

— Давай уже, — поторопила подружка. — Ты первая, а когда через четверть часа вернешься от Бога в наш мир, пойду и я.

— Ладно, — уныло согласилась девушка. — Что делать надо?

Старуха извлекла из кармана пузырек с темной жидкостью, резиновый жгут и одноразовый шприц в упаковке.

Аннабель попятилась:

— Как? Укол?

Щель темного рта старухи искривилась презрительно:

— Кого ты мне привела! Я же сказала, что не работаю с овечками, никого не уговариваю. У меня и без вас половина города покупает. Кому это нужно — мне или вам? За кого вы меня принимаете?

Под осуждающим взглядом подруги Аннабель протянула левую руку. Старуха деловито смазала локтевой сгиб проспиртованной салфеточкой. Все у нее было при себе, как у медсестры. А руки — ледяные. Жгут стянул предплечье, несколько секунд старуха ждала, пока набухнет вена, и последним, что осознала Аннабель, был укол иглы. Как будто бы все ее сознание накололи на кончик этой самой иглы и одномоментно перенесли в невиданные заморские дали, где на розовом небе восемь лун. Кажется, она куда-то летела, широко раскинув руки, и точно знала, что кто-то ждет ее впереди. И вокруг были другие, тоже способные летать, только выглядели они иначе, чем люди, — прозрачными и словно сотканными из тончайшего золотого света. Аннабель было весело и хорошо.

В замке же над ее телом склонились подруга и старуха. Аннабель медленно осела на пол, растянув побледневшие губы в улыбке; ее распахнутые глаза невидяще смотрели в потолок.

— Это точно нормально? — нахмурилась подружка. — Она как мертвая лежит.

— Что я, дела своего не знаю? — пробубнила старуха. — Ну что, сама будешь?

— Конечно, только хочу подождать, пока она очнется. Мы же так договаривались. По очереди чтобы.

— Как будто у меня время есть, — фыркнула Херума. — Меня и другие люди ждут, всем надо. Сами не умеете или ленитесь туда долететь, все меня зовете.

И не обращая внимания на возмущенную девицу, старуха подобрала юбки и юркнула в коридор. Ее не взволновали ни угрозы позвать полицию, ни попытки напомнить, что она взяла деньги и дала слово. Может быть, понимала, что две иностранки все равно никогда не станут ее постоянными клиентками и никак на репутацию повлиять не могут.

Девушка осталась одна, над телом подруги, которое выглядело бездыханным. Она была растеряна и не понимала, что теперь делать. Бежать за вредной бабкой? Но это значит, оставить в подвале, на холодном каменном полу, лучшую подругу, которая может испугаться, очнувшись. Просто сидеть и ждать? Позвать кого-нибудь на помощь? Теперь девица вовсе не была уверена в том, что «веретено» так уж безопасно. Аннабель, бледная, как покойница, кажется, едва дышала. С другой стороны, прошло всего три минуты, а все говорили, что из такого путешествия возвращаются только через пятнадцать.

И вдруг тело Аннабель сотрясла судорога — голова ее откинулась назад, глаза по-прежнему были открыты, а на белых губах выступила пена. Сомнений не оставалось: что-то пошло не так. «Помогите! — закричала подруга. — Сюда, на помощь!» — и ее голос эхом разлетелся по коридорам. Только вот все гости были наверху, и там выступала какая-то местная модная рок-группа.

Девица побежала наверх, но не сразу смогла найти дорогу — в какой-то момент ей начало казаться, что замок заколдован, коридоры бесконечны, и сейчас она встретит Минотавра. Но вот наконец совсем рядом послышались чьи-то голоса, она взлетела по лестнице и сразу оказалась в главном зале — растрепанная, испуганная, вспотевшая и запыхавшаяся. Запнувшись о порог, она упала навзничь к ногам гостей.

О девице ходила такая молва, что никто и не испугался — все решили, что она вляпалась в очередное приключение, и кто-то даже начал снимать ее на телефон и сразу же отправлять ролики на ю-тьюб. Но отец Аннабель заметил и беспомощные слезы, и страх в глазах, он сразу понял: что-то случилось с дочкой, у него заболело сердце. Оттащил девицу в сторону, а гостям сделал знак — продолжайте веселиться, — и никто не посмел его ослушаться. Когда девица привела его в подвал, тело Аннабель уже одеревенело, и не оставалось никаких сомнений: мертва.

Богач выгнал всех из замка. Сутки сидел он над остывающим телом дочери. В подвале было очень холодно, но богач ничего не чувствовал.

И вот наконец его личный помощник намекнул, что неплохо было бы организовать похороны. И тогда богач представил, как на прекрасном белом лице Аннабель появляются бурые пятна, и как потом личинки копошатся на ее распадающейся плоти, — представил и понял, что не бывать этому, что пока есть у него деньги и связи, он такого не допустит. Что-то соврали людям — и те послушно подходили прощаться к закрытому гробу, который на самом деле был пустым. Пустой же гроб отправили на кремацию, а для тела дочери богач велел построить огромную морозильную камеру в подвале своего особняка. Его близкое окружение умело хранить секреты — это была не первая страшная тайна миллиардера.

В центре морозильной камеры поставили специально вырезанный стол из горного хрусталя — огромная каменная глыба с инкрустацией. Девушку нарядили в белое кружевное платье, как невесту, в волосы вплели вощеные белые цветы, которые некогда тоже были красивыми и живыми. Иней оседал на ее подрумяненном лице, на ее ресницах, и была в этом некая особенная торжественная красота.