Дмитрий Казаков - День Святой Милы

Всего несколько часов назад, а кажется, что миновала целая вечность.

Но как, как после этой вечности вернуться в деревню?

Если он только заикнется о том, что увидел, все мигом решат, что от страха у Алекса съехали мозги. Получит он прозвище вроде Дурачок или Блаженный, и будет до конца жизни ходить под сочувственными взглядами сельчан… и под стыдливым, да именно что стыдливым, сына.

Отца с такой кличкой можно только стесняться.

– О Господи, Господи… – Алексу вновь стало жарко, как тогда, в плену.

Промолчать, солгать насчет того, что произошло в Каменном Лесу?

Нет, не выйдет… рано или поздно под хмельком язык развяжется, да и носить в себе правду тяжело, как вот рыжий Павло десять лет скрывал, что он отец рябой Марыськи, а потом взял и свихнулся.

Небеса карают за подобное… Но что же делать, что?

Алекс сам не заметил, как дошел до места, где произошла схватка Охотников с зобами, и тупо уставился на валявшееся у основания кучи обломков святое оружие… Это же то, что он сам сегодня утром взял из рук отца Иржи, но почему Томаш и Сиволапый не прихватили его, уходя отсюда?

Или они попали в плен?.. Но почему тогда он их не видел?

Тогда соратники, скорее всего, вынуждены были убегать, им оказалось не до чужого, свое бы сохранить.

– Неужели святая Мила подсказывает мне ответ? – Алекс наклонился и поднял оружие.

Если Охотник не вернется, то его семье помогут всем миром, не дадут пропасть, а Макс… Макс сможет гордиться отцом, что был сильным и смелым, но погиб, сражаясь с тупыми кровожадными зобами.

И никто, ни один ум не будет знать терзаний, в огне которых сейчас горел Алекс…

Как ты веришь, так оно и есть, и ни к чему сомневаться в догматах.

Зобы – исчадия Зла, дети Дьявола, а мы, люди, наделены душой и достойны рая, несмотря на все то, что творим с собой и окружающими.

– Да, так и есть, – повторил он вслух, после чего проверил, заряжено ли оружие.

Есть разные грехи, и самоубийство – один из самых тяжелых, но им ты навредишь только себе, а внеся смуту в десятки, даже сотни умов, сотворишь такую прелесть, что Дьявол расцелует тебя и назовет другом.

Алекс огляделся… ага, вон там подходящие руины, в них тело не найдут.

Полсотни шагов, и со всех сторон оказались каменные стены, местами потрескавшиеся, кое-где поросшие мхом. Он забился в темный смрадный закуток, непонятно для чего устроенный предками, и, не думая ни о чем, испытывая лишь облегчение, приложил холодный и твердый ствол к виску.

Выстрела не услышал никто.