Николай Норд - Избранник Ада

– Но ведь можно творить и самосовершенствоваться в Аду! – парировал я. – Кто не дает?

– Это иллюзия, – снисходительно, словно старый учитель первоклашке, бросил мне Уруссо. – Там такой застой, такое болото… Ты ведь слышал стихи Есенина, которые он написал в Аду? Это какой-то бред сивой кобылы. А все почему? Потому что ТАМ нет Солнца, там вечная тьма. Оказывается, солнечные лучи активизируют некие сложные биохимические процессы в организме, которые и позволяют творить. Заметь, не работать, а творить. Ученые на Земле это еще не установили, это дело будущего, но они обязательно сделают таковое открытие.

– Хорошо, пусть это будут весомые причины. Для меня весомые. Но какой вам самим-то от этого резон, Уруссо? Какая выгода?

– Ты, отчасти прав, Коля. Да, действительно, есть самая главная причина, выгода от которой туго повязана, как с твоей личной Судьбой, так и с Судьбой всего человечества. Да и с нашей – Айсменов из рода Авеля!

Здесь Уруссо гордо выпрямился и ударил себя в грудь, которая отозвалась гулом, словно чан, по которому стукнули каталкой для теста.

– Это, часом, не из Библии что-то?

– Коля, ты меня уводишь своим вопросом в сторону. Ну, ладно, время у нас с тобой пока еще есть, пока… Видишь ли, библейская легенда о Каине и Авеле имеет под собой реальную подбойку. Сорок тысяч лет назад было на Земле два вида первочеловеков: неандертальцы и кроманьонцы. Неандертальцы были истинными детьми природы, они жили в согласии с ней, не губили ее. И хоть меж собой они, бывало, и конфликтовали, но были, по большей части, честны и добры. Кроманьонцы же пытались подчинить себе все вокруг, в том числе и природу. Они, по сути дела, уничтожали ее под свои нужды. Недаром, если помнишь, по Библии, Каин был земледельцем. И он вырубал леса под зерновые и иные культуры, а Авель был пастухом. И сколько сейчас этих лесов осталось? А ты знаешь, что раньше вся Европа была сплошным лесом? А теперь от нее один только маленький островок остался – пуща Беловежская…

– Я не читал Библии. Только работы Ленина, – стыдливо признался я.

– Ах, да. Так вот, Авель приспособил для своей жизни и приручил диких животных, чтобы не уничтожать их в природе. Вот этот разный подход к житию с Природой и породил войну между двумя этими видами людей. Кроманьонцы оказались похитрее и поковарнее, ну и одержали победу. Они уничтожили нас, но, хорошо, не всех. Те немногие из нас, что спаслись, научились мимикрии, ясновидению и предвидению опасности. Многие животные тоже чувствуют это, они покидают заранее города, когда на них надвигаются Цунами. Да и сама Природа заступилась за нас, открыв нам дорогу в другое измерение. И там была та же Земля, тот же мир, только без кроманьонцев.

– А теперь ваш мир, наверное, сильно отличается от нашего?

– Да, планета там почти так же первозданна, как и сорок тысяч лет назад, к тому же нас немного, всего-то несколько миллионов. И, если в вашем мире человечество пошло по социальному – техническому – пути развития, выгребая недра и ресурсы Земли, опустошая земли и изводя под корень дикий животный мир, то мы поступили иначе. Мы развивались по пути биологической эволюции – то есть, интеллектуально и духовно, используя свои внутренние ресурсы. Мы научились питаться энергиями, ясновидению, развив способности эпифеза – органа в мозгу, отвечающего за третий глаз. Мы научились телепортировать, левитировать, выходить в другие измерения и так далее, без всяких там технических приспособлений. Мы понимаем дикий мир, понимаем Природу, и она понимает нас. Иногда мы возвращаемся сюда, и тут нас называют то йети, то бигфутами, то лешими, а то снежными людьми. А здесь нас иногда видят, иногда успевают сфотографировать или снять на камеру, мы оставляем свои следы, ту же шерсть, например, но никогда не остаемся здесь сами насовсем. Вот почему не находят ни наших трупов, ни наших костей.

– Слушай, Уруссо, – увлеченно воскликнул я, – это все так здорово, что ты мне тут говоришь, ты, вот, расскажи поподробней о вашей Земле.

Уруссо помял свой подбородок, исподлобья поглядывая на меня и хлопая веками в коротких жестких и очень густых ресницах.

– Нет, малыш, давай, все-таки, по порядку. Видишь ли, мне трудно держаться в твоем измерении долгое время, на это расходуется огромное количество энергии, и меня выдавливает назад. Поэтому я могу не успеть тебе сказать главного. Давай, перейдем к основной причине, из-за которой я тебе помог. Так вот, замысел Дьявола состоял в том, чтобы соединить тебя с Софьей узами брака. И они подталкивали обстоятельства к этому. И, вообще, Ему достичь своей цели было бы просто, если бы вы оба запродали ему свою душу. Но ты, благодаря нам, оказался вне поля досягаемости Властителя Преисподней, и теперь Люцифугу Рофокалю осуществить свою задумку стало намного сложнее.

– А в чем же был тут-то Его интерес? Ты меня, Уруссо, все больше заинтриговываешь!

– Да есть интерес, Коля, есть. Весь интерес в камне Софьи – ключе от портала Точки Зеро. Попав туда и сговорившись с Великим Андрогинном, можно стать первым во всей Вселенной со всеми ее мирами.

– Зачем ему так много? Разве Ада ему недостаточно?

– Дело не в этом. Люцифуг хочет стать выше Бога.

– Но ведь они друг другу и так, как братья, и Бог любит его.

– Это любовь старшего брата к младшему. А Люцифуг хочет сделать все наоборот.

– Странная любовь… Слушай, а что там у вас с Валюхой было? Тоже любовь или своих баб не хватает?

– Ну, Валюха – это другая история, Валечка была последней в проекте по гибридному скрещиванию. Не получается тут у нас ничего хорошего. Хотя, в принципе, ты оказался прав – там дело без обоюдной любви не обошлось.

– Ну, это прямо, как в сказке про «Аленький Цветочек», – рассмеялся я и осекся, заметив обиду на физиономии Уруссо.

– А что ты смеешься? Эта сказка имела реальную основу о любви межу Айсменом и кроманьонской девушкой, – недовольно фыркнув, ответил Уруссо. – И потом, у нас с вами разное понятие красоты, так что еще неизвестно, кто в той сказке был настоящий красавец…

– А почему проект закрыт, ведь дети у вас получаются. Валюха же родила!

Проект закрыт как малоперспективный, поэтому мы и позволили нашего общего ребенка взять на воспитание гэбэшникам. Дело в том, что рождение гибрида – это весьма редкий случай: один шанс из миллиона – что твоя «Волга» в лотерее. То есть, для массового воспроизводства новой породы такой метод негоден, тем более что гибрид, как показывает практика тысячелетий, вырождается в чистого кроманьонца во втором, максимум – в третьем поколении. Ты знаешь, в истории известны немало выдающихся гибридов – это, например, король Англии Ричард Львиное Сердце, русский богатырь Пересвет, германский император Генрих Птицелов. Но вот, если не их дети, то внуки рождались уже обыкновенными кроманьонцами… И я не сомневаюсь, сынок Валюхи тоже станет известен всему миру лет, этак, через тридцать. Ты, Коля, запомни-ка на всякий случай его имя – Н.В.