Андрей Белянин - Дело трезвых скоморохов

– Никитушка! Да проснись же, сокол ясный! Беда!

– Ам…пым, я м… чё т…там, сплю я…

– Вставай же, люди пришли…

– Подача заявлений в отделение с девяти утра до пяти вечера без перерыва на обед! – всё ещё на что-то надеясь, отпихивался я, пока Яга не рявкнула:

– Подъём, сыскной воевода, а не то водой студёной оболью! Пришла беда неминучая в ворота милицейские…

– Без меня никак?

– Никак! – подтвердила бабка, её вид со свечой в руке был суров и патетичен, как у американской статуи Свободы.

Я старательно зевнул и, скинув одеяло, потянулся за брюками. Домохозяйка стыдливо отвернулась…

– Ты ужо, как наготу прикроешь, вниз спускайся, ткачи Брусникины тебя там ждут, дочь у них пропала. Двенадцатая, средненькая…

Несколько секунд я молча переваривал последнее предложение. Двенадцатая и средненькая?! Ё-моё, да сколько ж их там вообще имеется? И все дочери?! Ну… тогда Брусникин-старший в этом нехитром деле любого кролика переплюнет. Замуж, наверное, попытается сдать оптом…

В горнице меня ожидала пожилая супружеская пара. Жена оказалась женщиной тихой, незаметной, а муж – рябой мужичок щуплого телосложения – умудрился во время разговора строить глазки даже Бабе Яге! И вправду шустрый дядька, из таких виагру варить надо…

– Итак, записываю: кто пропал, когда, где и при каких обстоятельствах?

– Дочь, стерва, по ночи домой не вернулась! Прибью ить…

– Что-то вы грубо так…

– Да уж небось как есть! – грозно вскинул бородёнку ткач. – Ославила отца на всю улицу – до милиции довела! Вы уж, батюшка сыскной воевода, явите милость – отыщите дуру, а я с ней по-свойски, ремнём потолкую! Прибью, как бог свят, прибью…

– Имя и особые приметы пропавшей, – мысленно махнув рукой на чужие внутрисемейные отношения, продолжил я.

Брусникин о чём-то перемигнулся с женой и обстоятельно ответил:

– Зовут Дуняша, возрасту девичьего, ростом пониже меня будет, волос русый, красной лентой коса заплетённая, над бровью родинка малая, ровно мушка. Одета в рубаху с вышивкой да сарафан простой, а ещё лапти неновые. Но прибить я её обязан просто…

– Когда пропала?

– С утра из дому сбежала с подругами гулять, так вот до сей поры и не возвернулася. А ить ночь уже! Раньше надо было прибить…

– Не огорчайтесь, какие ваши годы… У подруг спрашивали?

– Нет, не сподобились… – Многодетный отец задумчиво почесал маковку. – Дак она вроде раньше-то так не сбегала… Но ныне точно прибью, как возвернётся…

– Ладно, понял, записал. – Я обернулся к его жене. – Имеете что-нибудь добавить?

Она только отрицательно покачала головой. Глаза встревоженные, нервы на пределе, ещё чуть-чуть – и ударится в банальную истерику. Я оглянулся на Ягу, бабкино лицо было самым серьёзным…

– Хорошо, я сейчас же попрошу нашего младшего сотрудника оповестить патрули. А вы успокойтесь, идите домой, может быть, беглянка уже сама вернулась… Если что, я постараюсь обязательно заглянуть утром.

– Благодарствуем на уважении, Никита Иванович, – в пояс поклонился ткач и даже не пообещал прибить. Дочь, разумеется…

– Так будут искать-то? – впервые подала голос мать пропавшей девушки.

– Обязательно, – уверил я. – Бабуля, Митька всё ещё спит?

– Дык как всегда, – подтвердила Яга. – Он же деревенский, с солнышком ложится, с ним же и встаёт, а в промежуток его и оглоблей не разбудишь.

Тоже правда, традиционно он спал у нас в сенях, на топчане, то есть мимо никак не пройдёшь, но сном недобудимым. В русских сказках такой обычно называют богатырским, в чём я лишний раз и убедился…

– Митя, подъём, служба зовёт! – проорал я прямо ему в ухо и отпрыгнул в сторону. Ведь если вскочит спросонья, то насмерть зашибёт, прецеденты были…

Потом я его ещё четыре раза будил, кричал, тормошил, толкал, как мог, а рядом люди стоят – бдительная у нас милиция, правда? Чета Брусникиных, словно нарочно, застряла в сенях, откровенно любуясь моим позором. В отчаянии я схватил дрыхнущую каланчу за ногу, попробовал сдёрнуть одеяло, он буркнул нечто неразборчивое и перевернулся на другой бок. В тот же миг жена ткача громко вскрикнула, указуя на что-то пальцем. Я тоже не сразу понял и даже дважды протёр глаза… Из-под Митькиной подмышки высовывалась русая коса с заплетённой в неё мятой красной ленточкой!

Брусникину отрывали от безмятежно храпящего Митяя силами четырёх стрельцов, а потом ещё с час отпаивали настойками пустырника и валерианы. Её муж ругался на чём свет стоит, но шёпотом (Яга сквозь зубы пообещала посадить его на пятнадцать суток, ежели будет сквернословить в отделении). Вещественную улику в виде отрезанной косы у нашего сони изъяли, и при детальном осмотре родители девушки дружно признали её Дуняшиной. Мне не оставалось ничего, как отправить их под охраной домой и погрузиться в глубокие, нерадостные размышления…

– Чует моё сердце беду. – Бабка тихо присела рядом на лавочку. – Кабы чего дурного лиходеи с девчонкой не сделали. Ить, глянь-ка, коса под самый корень срезана…

– Ну и что с того?

– Да как что?! Куды ж ей, горемычной, теперь без косы – опозорили на всю округу! Ни замуж не возьмут, ни в работницы, а на улицу выйдешь – подруги задразнят… В прежние времена-то как потеряет девица косу, то одна дорога – в омут с головой!

– Чушь какая-то… – недоверчиво буркнул я. – Косу и поддельную купить можно, помните, сколько Митька в прошлый раз на базаре надёргал?

– Ты уж в вопросах чести девичьей меня слушай, а не Митеньку. Чай, я больше разбираюсь, сама девицей была…

– В каком веке?

– А тебе пошто? – резво отбрила Яга и вновь пустилась запугивать меня бесчеловечными местными традициями. – Косу отрезать – дак то срамота похлеще, чем ворота дёгтем изгваздать. Новую-то, поди, годков десять отращивать надо, а до той поры тока и судьба, что слезами умываться, горем хлеб заедать, печалью-кручиной плечи кутать…

– Тогда один логичный вопрос: откуда данная коса оказалась в наличии у нашего сотрудника?

– Нашёл! – уверенно заявила бескомпромиссный эксперт, но под моим пристальным взглядом отвела глаза.

– Вот именно… Не помню, чтобы у нас в Лукошкине девичьи косы направо-налево вдоль улицы пачками валялись. Да и если бы действительно подобрал где, так о такой находке доложил бы непременно! Может быть, поэкспериментируете с уликой на досуге?

– Проверить на предмет колдовства да чародейства, что ль…

– Бабушка, а вы кто у нас по штатной должности? – начальственно прищурился я.

– Совместитель, – отмазалась бабка, но косу взяла. – Шут с тобой, Никитушка, иди с богом да спать ложись. Утречком, как личико умоешь, будем чай пить, глядишь, за разговорами чего и прояснится. А мы покуда с Васенькой моим покумекаем…