Сергей Боровский - Гениальное открытие

От моей реплики женщина разрыдалась, а мужчина угрожающе сказал:

— Мы этого так не оставим!

Вот тебе здрасти.

— Потрудитесь объясниться! — потребовал я, накаляясь.

Оказалось, что их сын не ночевал дома уже целую неделю. И дружки его сознались под пытками, что он затерялся на Ямайке в компании растаманов.

— Бред какай-то! — завершил мужчина свой рассказ.

А, ну, это другое дело.

Я описал им вкратце свою теорию, дав в руки буклеты и листовки. По мере моего повествования женщина почему-то плакала всё сильнее. У меня такое ощущение, что она меня как-то неправильно поняла. Впрочем, не она одна.

— В общем, сына вашего нет в природе, — подытожил я. — И никогда не было. Было его информационное представление. Если оно куда-то пропало или даже стёрлось, мы найдем его и восстановим. Могу дать вам телефон одной моей хорошей знакомой в Кингстоне.

Они ушли, и я решил пока притормозить свою деятельность. Она не то чтобы слишком бурно развивалась, но в каком-то нежелательном направлении.

— Пётр Иванович, ты остаёшься за главного, — приказал я сторожу. — Если кто придёт, не гони их. Пусть поглазеют на экспонаты. Брошюры им обязательно дай.

— Всё будет исполнено, — пообещал привратник.

На следующий день Маня увлекла меня по магазинам. Она в последнее время приоделась и похорошела и решила поэтому, что мой внешний облик перестал соответствовать изменившейся ситуации. Мы прошлись по бутикам, накупив золота и свежих тряпок, отчего я превратился по Маниному меткому выражению в «дэнди».

Удивительно, но она не задавала вопроса, откуда деньги. Когда их не было раньше, она постоянно спрашивала, где они. А теперь — ни слова. Мало мы ещё изучили женщин и их повадки.

Увешанный по самый кадык покупками я заглянул на огонёк к Иванычу. И очень вовремя, потому что у него в гостях находилась вчерашняя истерическая парочка в сопровождении милиции и немецкой овчарки.

— Вот он! — закричали они, едва я протиснулся в двери.

Пришлось предъявить паспорт и санитарную книжку помещения — прописка у меня в порядке, так что бояться нечего. Однако молодого лейтенанта мои документы нисколько не удовлетворили.

— Что вы можете сказать по существу дела? — спросил он.

Я многое мог бы сказать, но ограничился лишь короткой лекцией на тему ответственности родителей за воспитание своих детей. Валить с больной головы на здоровую — известный тактический приём, но я никому не позволю испытывать его на мне.

— Придётся составить протокол, — вздохнул лейтенант.

Как в плохом детективе, ей Богу!

Он стал заполнять стандартный бланк, периодически обращаясь ко мне за подсказками. Пришлось (в который уж раз!) изложить им свою теорию.

Милиционер, надо заметить, попался неглупый.

— Значит, вы утверждаете, что материи нет?

— Да, утверждаю.

— Так и запишем.

Он аккуратно занёс в протокол полученные сведения.

— И сознания нет?

— И сознания.

— А ребёнка-то куда дели?

Приехали. Объяснял ему, объяснял. Какое же это ангельское нужно иметь терпение!

— Не было ребенка! Вы понимаете? Не было!

— Ну, допустим. А что вы скажете по этому поводу? — он достал из папки какую-то бумажку и положил её на стол передо мной.

Присмотревшись, я распознал в ней свидетельство о рождении.

— К науке это не имеет никакого отношения.

— А это?

На столе появился полиэтиленовый пакетик с мутно-зелёной дрянью внутри. Я попытался завладеть им, но милиционер ловко опередил меня.

— Руками нельзя, — пояснил он. — Вещественное доказательство.

— Оно моё?

— Как раз это и предстоит разгадать следствию. Откуда у малолетних подростков взялась «дурь»? Сами-то не балуетесь? — как бы ненароком спросил он.

Вот, оказывается, зачем моим деткам Ямайка понадобилась в таком количестве. Ситуация осложнялась прямо на глазах.

— И это ещё не всё. — Милиционер положил передо мной две сотенных долларовых купюры. — Этими деньгами вы рассчитывались за аренду помещения. Не находите их странными?

— Нет.

— Так я вам подскажу. Они совершенно одинаковые. Понимаете? Совпадают даже номера.

Получается, что я натаскал из прошлого одних и тех же денег.

— Вы позволите вам кое-что показать? — как можно более невинно спросил я.

— Если это поможет следствию…

— Маня! — крикнул я супруге, застывшей с покупками в руках посередине зала с того самого момента, как мы вошли сюда. — Будь добра, поставь пакеты на пол и принеси мне вон ту вещицу.

Маня послушно уронила свою ношу и взяла с мраморной тумбы аплинфоль. Расчёт был такой, чтобы она вошла в радиус действия прибора. А милиционера и вех остальных я уж как-нибудь исключу — есть там такая опция в настройках.

Ничего больше не объясняя, я ткнул в календарик на экране, и мы с Маней перенеслись на пару часов назад. Зал был пуст, если не считать Петра Ивановича, который крепко спал на стуле у входа. Пришлось его вежливо растолкать.

— Вот тебе зарплата на год вперёд, — сказал я, когда в глазах его появилась осмысленность. — Иди домой и никому ничего не болтай.

— Спасибо, барин! — отозвался Иваныч.

Откуда у него этот жаргон? Двадцать первый век на дворе. Ну, да ладно. Пусть с этим разбираются специалисты. А нам здесь делать больше нечего.

Ступни моих ног приятно обожгло раскаленным на солнце песочком. Буквально в ста метрах трепыхалось ласковое море. Лёгкий ветерок нежно теребил гибкие станы пальм.

— Где мы? — спросила Маня.

— В раю. Не видишь разве? Как ты и мечтала.

— Мы умерли?

— Типун тебе на язык, Маня! Опомнись! Вот он я. Вот она ты. Море, солнце. Что тебе ещё нужно?

По щекам её потекли крупные слёзы.

— Окаянный! Ты свел меня с ума! Говорила мне мама, не выходи за него!

Ну, что с неё возьмешь? Истеричная женщина.

Но я не стал её успокаивать. Обвыкнется. Сама поймёт, что к чему. Времени у нас будет достаточно.

Сергей Боровский

New York, 2009