Владимир Кучеренко - Пророчество

Не сводя с дорогого мужчины взгляда, я приготовилась произнести спасительные слова. Но чужие влажные от крови пальцы вцепились мне горло.

"О, нет — не чужие! Как же так, Свет? Остановись! Не-ет", — заорала я телепатически, так как иначе уже не могла.

Тогда я сама впилась ногтями в смыкающиеся на шее руки. Тщетно. Подчинившаяся чужой воле сестра (а сестра ли вообще?) терпела, рычала и сдавливала все сильнее и сильней.

"А это контрприём от удушающего захвата!" — вспомнила я, как брат обменивался борцовскими навыками с Теоларинэ.

"Неплохо! — оценила тогда Легенда и продемонстрировала Вотару свой вариант: — А я в подобных щекотливых случаях поступаю вот так".

В глазах уже темно, грудь разрывается от нехватки кислорода, громко бухает в висках, но я всё же попыталась скопировать какое-нибудь из тех движений. Увы, одно дело раз, да еще периферическим зрением, увидеть приём со стороны, и совсем другое уметь его правильно делать, отработав на тренировках до автоматизма тысячекратными повторениями…

Мой давний друг эльф и его лучший друг гном всю ночь бдели снаружи кареты, чтобы я с близким мне другом человеком спокойно спала внутри.

— А неплохой все-таки мужик этот Крайтис, да, Пенелопа? Вот бы его светлым эльфам в короли! — мечтательно произнес Улисс и принялся перечислять достоинства архимага: — Справедливый, вежливый, честный, заботливый, нас не тронул, Вильхэльма с Яшмавуром не наказал, даже наоборот, золота им отсыпал и охранную грамоту выписал. И на лошадей волшебство наложил, чтобы долго они без устали скакали. Зря ты тогда сбежать от него хотела.

— Кошель с деньгами нашим провожатым он дал, чтобы у тех меньше хлопот с доставкой нас в безопасное место было, — пояснила я, не особо разделяя радость парня. — А причина столь теплой опеки советника в том, что мы являемся особо ценными свидетелями! Но, с другой стороны, не понимаю, почему же он тогда с собой нас не забрал?

— Так и собирался! Но потом передумал, рассудив, что с твоим знакомым садовником у нас больше шансов выжить. За головой Крайтиса сейчас ведь идет страшная охота, — заявил Улисс.

— Хо! А откуда у тебя такая информация? — удивилась я.

— Не знаю, — растерянно пожал плечами ученик чародея. — Просто знаю.

— Так знаешь или не знаешь? — усмехнулась я.

— Ну, это дар предвидения вроде прошептал, — неуверенно пояснил собеседник.

— Однако ты сомневаешься? — недоверчиво прищурилась я.

— Сложно так сходу определить, — признался Улисс: — Иногда бывает, что сразу известно, что есть правда, но в большинстве случаев это выясняется не очень быстро.

— Ладно, не мучайся, пытаясь растолковать то, в чём сам еще не разобрался.

— Да, оставим это на потом. Сейчас просто поверь, что Крайтис с нами искренен, и ему на нас совершенно не начхать.

— Время покажет.

— А, кстати, Ло, чего ты такое с крыши тронного зала заметила, что остроухий министр так засуетился, после твоих показаний?

— Он взял с меня клятву, что пока буду хранить эту тайну, — уклонилась я от ответа.

— Что, даже мне нельзя ее открыть?

— Тем более тебе! — пошутила я, хотя насчет того, что обещала архимагу держать зык за зубами — не лгу.

— Ну, тогда и я тебе не скажу, что твой поцелуй прервал мой вещий сон, — насупился Улисс.

— Да ты что?! Ой, прости, не знала. И что же теперь делать? — наигранно ужаснулась я, так как, все еще не воспринимала всерьез способности мальчишки. Вот его мудрый учитель — другое дело, он давным-давно зарекомендовал себя, как великий провидец. — Всё! Обещаю больше никогда не касаться губами дрыхнущего тебя.

— Нет! Ничего страшного, целуй, — все еще слегка обиженно позволил Улисс.

— Хорошо, — тут же воспользовалась я моментом. — А о чём еще ты мне не расскажешь?

— Что успел помочь мастеру Остраду придумать стих.

— Какой ещё стих?

— Пророческий! И не стих даже, а песнь! — гордо вздернул нос парень. — Учитель долго не мог найти рифму, потому что слов у него недостаточно было. Тогда я предложил объединить его слова с моими, и у нас все получилось!

— И что же вы там насочиняли?

Тут Улисс вспомнил, что обещал помалкивать:

— Не скажу.

— Старик тоже велел хранить это в секрете? — предположила я.

— Вовсе нет.

— Тогда продолжай.

— Не-а, — с усмешкой покачал головой Улисс.

— Интриган! — ущипнула я собеседника.

— Еще какой! — согласился нахал.

— Все равно скажешь! — на этот раз я пощекотала юноше ребра. Но тот либо не боялся щекотки, либо стерпел.

— Нет.

— Как миленький признаешься!

— Ха, с чего это ты это взяла?

— А с того. Есть способ расколоть тебя!

— Какой? — изумленно приподнял бровь Улисс.

— Вот такой, — обвила я руками шею парня, одарил его длинным жарким поцелуем и выдвинула ультиматум: — Колись, если хочешь продолжения!

И парниша отчеканил:

— Мы с помолодевшим чародеем Острадом, превратились в менестрелей и очутились в совершенно другом мире. Провидец уже и во сне не был слеп. Все люди в том сказочном месте носят странные одеяния и прически — наподобие орочьих, только еще смешней, имеют бело-розовую кожу — как у светлых эльфов, сами мастерят удивительные штуки — как гномы, и очень любят пещеры — как дроу. Даже если город на поверхности, то все равно, на противоположную сторону улицы местные жители переходят под землей. В одной из таких нор мы пели песню.

Учитель щипал шестиструнную мандолину с необычным по форме корпусом — как у виолончели. Мой инструмент тоже напоминал виолу, только крохотную. Играть на ней необходимо упирая не в пол, а в подбородок, и извлекаемые звуки получаются гораздо выше, но все равно приятно ласкают слух…

— Да уж, ситуация, — после моего пересказа первым заговорил Ролтрилтар.

— Даже не знаю, что и подумать, — подала голос и Ёль.

Базирог угрюмо промолчал.

В отличие от Вотара, я не умею читать мысли гномов, зато слишком хорошо знаю этого коротышку, чтобы понять, что его беспокоят не только события на Пангее. Поэтому, не откладывая дело в дальнюю галерею шахты, спросила прямо, правда, обращаясь сразу ко всем:

— Признавайтесь! Что тут стряслось в мое отсутствие?

Коротышка скользнул взглядом по светлым, но те лишь крепче сжали губы.

— Ну?! Я жду! — стала проявлять я нетерпение.

— Тетя Теоларинэ, вы только не ругайтесь, но я, не посоветовавшись ни с кем, позволил себе некую вольность, — виновато промямлил рыжебородый низкорослик, ковыряя носком половик.

— Та-ак, дальше! — потребовала я.

— Дело в том, что я больше не в силах лгать Миле… Одно дело обманывать Полину, говоря, что мы вынуждены были взять Барсика в деревню, и, как только соберемся, ближайшим рейсом привезем его в город… А с Людочкой не могу так… Мы скучаем друг по другу… Достаточно мучить и себя, и ее… Срок придуманной командировки итак продлился больше чем вдвое… В общем, не выдержал, позвонил, сказал адрес… Завтра она приезжает сюда, и я ей во всем признаюсь… О нашем мире… Если ее чувство так же сильно, как и мое — она поверит, пойдет за мной… А если любит, но испугается, не захочет круто изменять жизнь, тогда пойму и сам останусь на Земле, — сбивчиво объяснил малыш. Затем перевел дух, и сумрачно добавил: — А если не поверит, или примет всех нас за сумасшедших, Ёлифрэль сотрет ей память за последние сутки, она это умеет. А я скажу, что все кончено и попрошу забыть меня навсегда.