Валерия Осенняя - Укрощение строптивого декана (СИ)

— Выжгла? — произнести это оказалось невероятно тяжело. Голос сел, во рту жутко пересохло, а губы, кажется, потрескались.

Какая ирония! Будучи по подбородок в воде, я умирала от жажды.

Угадывая мое желание, Коршун почти сразу преподнес стакан воды. Кристальная жидкость показалась настолько целебной, что я подумала, будто с каждым глотком ко мне возвращаются силы! Но только на мгновение, стоило мне попытаться приподняться на локтях, как тяжесть собственного тела вновь опустила назад. Слабость накатила новой волной и перед глазами заплясали темные круги…

Последнее, что запомнила — это недовольное бормотание Коршуна. Кажется, ему не понравилась моя самодеятельность. Но я не могла как следует оценить ситуацию, слабость взяла свое и я провалилась в спасительный темный колодец небытия.

Когда же открыла глаза в следующий раз, то слабость никуда не ушла, хотя чувствовала я себя намного лучше. Пристав на локтях, я внимательно осмотрелась, не сразу узнавая свои покои в общежитии. Я лежала в одной только тонкой сорочке под невесомой простынкой, а за окном была глубокая ночь.

— Проснулась, наконец! — в комнату медленно вошел наставник.

Сперва придирчиво на меня взглянул, а после последовало то, чего я никак не ожидала… зато это было вполне в духе Вортана.

Открыв дверь, наставник неожиданно позвал свою управляющую:

— Мирра, давай неси! Она очнулась!

Не успела я что-то предпринять или хотя бы удивиться, как в спальню влетела запыхавшаяся женщина с подносом ароматного супа. Живот мгновенно скрутило от голода. Есть хотелось невероятно! И все же разум взял надо мною верх, напоминая о том, что Мирры вроде как здесь быть не должно. Неужели наставник вызвал пожилую женщину в академию, чтобы она принесла еды?! Она ведь ужасно готовит!

— Бедная девочка! — всплеснула руками Мирра, когда я начала есть.

Просто я подумала, что на данный момент голод куда важнее, нежели какие-то вопросы, которые могут и подождать. Да и я была приятно удивлена — ужин оказался очень вкусным. Выходит, тогда она специально все пересолила. Чтобы мне захотелось выпить вино с её травками? Впрочем, вскоре я полностью отвлеклась на еду.

— Мадам, вы закончили? — нетерпеливо обратился к управляющей Коршун.

— Сейчас вот пирог поломаю…

— Думаю, на это у Ноаэль сил хватит, — несколько холодно оборвал Вортан. — Иди, погуляй пока. Я тебя позову, когда понадобишься.

Пожилая женщина недовольно надула губы, но возражать не стала. Развернувшись на широких каблуках, она поковыляла к двери, не забывая при этом возмущенно бурчать:

— Как что-то надо, так сразу Мирра, а чуть что — гонит, как какую-то бродяжку! Вот же паршивец! Выкормила-вырастила и никакой благодарности.

Этими словами управляющая, видимо, пыталась вызвать в Вортане чувство вины, но мужчина оставался непреклонен — он все также прожигал меня непроницаемым взглядом потемневших глаз.

Признаться, сопевший Коршун очень давил на нервы, но есть хотелось сильнее. Никогда еще не испытывала такого дикого голода!

Тарелка куриного супа, хлеб с запеченным мясом, яблочный пирог и грушевый сидр. В другое время я бы постеснялась съесть столь громадную порцию — как-никак я леди! Однако сейчас мне требовалось много энергии, и наставник это знал.

Съела все предложенное и даже бесцеремонно попросила добавки, чего никогда себе ранее не позволяла.

— Пока хватит, — отказал мне в просьбе декан, — пусть хоть немного пройдет времени.

Я разочарованно выдохнула, но не стала спорить, чувствуя легкое недомогание в животе. Кажется, пирог был лишним, но голод почему-то никуда не исчез.

— Это из-за истощения, — неожиданно проговорил Коршун, забирая поднос.

Отставив его на прикроватный столик, мужчина присел ко мне на краешек кровати. А я, вспоминая, что в одной тонкой сорочке, натянула одеяло до подбородка.

Но он словно не заметил или просто сделал вид. Коршун неожиданно придвинулся ко мне и ласково, слишком ласково спросил:

— Как ты себя чувствуешь? Слабость есть?

Я покачала головой и… начался мой персональный ад. Даже успела пронестись мысль: не лучше ли было соврать и сказать, что мне все еще очень плохо?

Коршун рвал и метал. Он вскочил на ноги, гнев плескался в его потемневших глазах, а крик оглушил настолько, что захотелось спрятаться под подушку. Что я и сделала, еще и одеялом укрылась, после очередного крика: «Каким местом ты думала?!»

По-моему, декан еще никогда не был настолько сильно зол. В принципе, он и душкой никогда не был, но сейчас его состояние даже для него было верхом ненависти.

— Ноаэль!

Я неуверенно выглянула из своего укрытия, будучи тут же пойманной и зажатой в крепких руках.

— Что вы себе позволяете?! — я вспыхнула от возмущения и стыда. Поза была совсем неприличной. Попыталась отбиться, но вышло больше похоже на смехотворные махания крыльями общипанной курицы.

— Ты хоть понимаешь, что не будь меня рядом, выгорела бы навсегда!

В ужасе замерла, просто не веря своим ушам. «Выгорела»? Это ведь значит одно — лишиться магии, полностью, стать обычным человеком.

Более не пытаясь сопротивляться или вырваться, просто обмякла в руках наставника. Осознание, что я могла лишиться даже своего крохотного резерва, отняло всякое желание говорить.

Как? Этого не должно было случиться! Невозможно.

— Я… я… — зажмурилась, коснувшись лбом плеча Коршуна, не в силах произнести самое страшное. Нет. Я не могла лишиться сил.

Но почему тогда не чувствую потоков?

— Все в порядке, — другим, изменившимся, более мягким что ли, человечным голосом успокоил наставник, осторожно обнимая меня, словно желая поддержать.

«Поддержать»? «Успокоить»? Коршун? Тот, у кого нет ни сердца, ни души?

Это словно отрезвило меня, и я отстранилась. Но что со мной было? Сэр Вортан восстановил мой магический поток? Выходит момент с ванной мне не привиделся. Все действительно было так…

Меня бросило в жар, лицо заалело, а сердце ушло в пляс, но я заставила себя отвлечься и заговорить ровным недрогнувшим голосом:

— Как здесь оказалась ваша управляющая?

— Тебе ведь нужно было как-то восстановить силы, — как ни в чем не бывало ответил мужчина, делая вид, что не замечает моего стыда. — Вот и попросил Мирру принести немного еды. В этих студенческих столовых вечно дают какие-то помои.

Назвать блюда нашей академии помоями мог только Коршун! Да и с его слов получается, что он знал о тогдашней задумке Мирры с пересоленным ужином. Но спорить или что-то доказывать не стала. Сейчас меня волновало совсем другое. И словно зная, что именно, Вортан неожиданно пояснил:

— Ты чуть не выгорела, используя запрещенную в стенах академии формулу. За такое не просто исключают, а лишают прав на восстановление в любой другой академии. Не говоря уже о том, что я бы лишился не только квалификации, но и возможности преподавать. Ты этого хотела?