Markiann Маркианн - Небо Ждёт [СИ]

— Моя цель — не остаться в живых, а остаться человеком.

Кажется, для монстра это стало неожиданным ответом. Но он быстро справился с собой, и сказал:

— Ну что ж, владыка Питирим. Тогда вставай и умри стоя. Умри человеком.

Питирим, с грустью повесив голову, начал пытаться встать на ноги, но отбитые мышцы его не слушались. Он стонал от каждого движения, но поднимался. Александр безучастно стоял и с интересом исследователя, наблюдающего сущность явлений, смотрел на его невыразимые страдания. И я не выдержал и закричал:

— Зачем ты это сделал, Питирим?! Зачем же ты оживил этого монстра?! Говорил же я тебе, что будет, когда он придёт в себя?! Вот он и пришёл в себя! Если бы ты меня послушал, мы бы были уже далеко отсюда, и этого бы ничего не было!

Я осёкся и очень испугался, увидев направленный на себя жуткий и холодный взгляд Александра. Он был таким же, как и направленный на меня пистолет, когда он увидел, что я не отпускаю Питирима к нему. Но моя жизнь сегодня, вот прямо сейчас, заканчивалась, и у меня уже не оставалось времени бояться чего-нибудь или кого-нибудь. И я на него грозно закричал:

— Ты что впариваешь нам тут, что ты — христианин? Ты не христианин!!! Я немного видел христиан, но я знаю, какие они!!! В христианах столько любви, что они жертвуют всем, что у них есть, и даже самой своей жизнью ради друг друга, и даже ради врагов своих! Хотя я этого не понимаю, я же не христианин, и я — против!!! Я был против того, чтобы Питирим всадил в твой обуглившийся труп все оставшиеся ампулы реаниматора, хотя я говорил ему, что это бесполезный расход средств!!! А Питирим сам был ранен, а он вот так вот взял — и всё отдал тебе!!! Я говорил ему: «Зачем? Этот бесчеловечный выродок пришёл убивать нас», а он мне: «Он — мой брат во Христе»! Самое невероятное, что он ещё и помолился Богу о твоём исцелении, и призвал Имя Иисуса Христа!!! И вот чудо! Бог дал тебе, чудовищу, воскресение!!! Я был против того, чтобы он часами сидел рядом с тобой стоя на коленях и держал тебя, воняющего паленым мясом, на руках, молился, плакал Богу о тебе и целовал, и салфеточками обтирал твоё тошнотворное вонючее лицо и тело!!! Когда ты, чудовище, очнулся, я был против, но он заставил меня отдать все наши припасы, чтобы накормить тебя, утолить твой чудовищный аппетит!! У нас из-за тебя нет больше никакой еды!! У нас не осталось перевязочных средств!! Хотя… это уже ведь не важно…

Я замолчал, обессилив, не зная, какую ещё гадость ему сказать. Александр молчал, не перебивая, выслушал меня, да и потом продолжил молчать. Думал о чём-то, собака. Наконец он, проигнорировав меня, посмотрел на Питирима и спросил:

— Зачем ты это всё сделал?

Питирим разлепил разбитые губы и измученно проговорил:

— Потому что я… полюбил тебя… с первой нашей встречи… я увидел свет Неба в глазах твоих… пусть только на миг… но я полюбил этот свет в тебе… и с этого дня я молюсь о тебе и жажду встречи с тобой… и общения…

У Александра появилось какое-то необычное выражение в его страшных глазах. Он медленно протянул Питириму руку. У того так были отбиты мышцы, что он с трудом в ответ протянул ему дрожащую свою. Александр взял его за руку, потянул и поставил перед собой на ноги.

— Андрей, — вдруг по имени обратился он ко мне. — Где моё снаряжение?

Я перепугался, но, чтобы не показать этого, опустил голову, и, глядя на него исподлобья, ответил:

— Я его выкинул в пропасть.

— Это правильно, — вдруг неожиданно похвалил он меня. — Ваши вещи собраны?

Я ошарашено покачал головой.

— Быстрей собери их и спустись вниз. Я буду ждать тебя там, — сказал Александр. Он подошёл к привязанному к дереву Серафиму, отвязал его, затем грубо снял с его руки навигационную систему, с пшиканием скинул с него разгрузочный жилет и, быстро надев на себя, засунул в него пистолет и нож, прицепил на грудь серафимовскую винтовку, сорвал с головы Серафима его шлем и водрузил на свою, и — вот, незадача, — перед нами снова до зубов вооружённый монстр! Затем он снова привязал Серафима к дереву, подошёл и бережно взял на руки несчастного избитого Питирима, и, даже не глянув на прощание в сторону притихшего Серафима, начал спускаться вниз.

Я быстро упаковал наши вещи, поднял объемный и тяжёлый бэгбэк. Я хотел уже идти, как услышал слабый голос Серафима:

— Андрей…

Я замер и посмотрел на него. Серафим смотрел на меня жалобным взглядом и говорил:

— Андрей… меня Наставник бросил на смерть. Здесь нет людей… Никто не найдёт меня… я буду медленно умирать от голода и жажды… Это страшная смерть… Прошу тебя, пожалуйста, развяжи меня… Если не доверяешь, — я понимаю, — то можешь не развязывать мне руки, но пожалуйста, хотя бы от дерева отвяжи меня, чтобы я смог дойти до воды… И ещё… Мне очень надо… Понимаешь, я обещал вернуться… я дал слово брату Максиму… я очень волнуюсь за брата… я должен понять, что с ним случилось… ведь я не убивал его…

Я подумал и кивнул. Хоть этот Серафим был страшен внешне и профессиональный киллер, я понимал, что не хочу уподобляться ему. Я положил бэкбэг на землю, и, обойдя деревце, к которому был он привязан спиной, нашёл узел веревки. Я попробовал развязать его, но он был затянут с такой силой, и таким хитрым узлом, что не поддался ни моим пальцам, ни зубам. Я достал небольшой кухонный нож и попытался перерезать верёвку, но она была сделана из какого-то невероятно прочного материала, которую не брал даже нож.

— Не получается, — сказал я ему. — Но обещаю, я попрошу об этом капеллана.

Серафим с сомнением покачал головой и опустил её. Я посмотрел на его поникший вид и мне действительно стало жалко его. Я стал спускаться вниз. Александр стоял спиной ко мне и, опустив голову, как за насекомым, наблюдал за Питиримом, который, скорчившись, лежал у его ног. Услышав, что я спускаюсь, он повернул голову и посмотрел на меня через плечо.

— Почему так долго, — строго спросил Александр. — Он что, разговаривал с тобой?

— Да, — признался я. — Он просил развязать его.

— Надеюсь, ты этого не сделал?

— Нет, но… Александр, оставлять его в таком положении — это убийство. Прошу тебя, отвяжи его хотя бы от дерева. Он же погибнет.

— Андрей, не надо верить ему. Он не погибнет. Никого из нас невозможно остановить наручниками или веревкой. Я сам учил его избавляться от любых пут, и он прекрасно это умеет делать. То, что он привязан к дереву, даст нам пару часов форы. Если ты его отвяжешь, он найдет нас быстрее. Пойми, Андрей: он имеет задание ликвидировать противоречащего и принёс Богу обеты уничтожить меня и не остановится, пока не исполнит их. Верность слову, тем более клятве, данной Богу — это кодекс нашей чести. Каждый из нас предпочтёт лучше умереть, чем нарушить обеты.