Патрик Несс - Остальные здесь просто живут [litres]

– Мне еще к немецкому готовиться, – бурчит Мередит, сидя на заднем сиденье машины со стопкой распечаток.

– Ты разве не любишь мини-гольф? – спрашиваю я.

– Никто не любит мини-гольф. Ты тоже не любишь. Просто прикалываешься.

– Вполне может быть. Хенна даже клюшку в руках держать не умеет, а идея была ее.

– Только я не понимаю, зачем ты меня с собой потащил?

Я ее потащил, потому что поодиночке – после моей встречи с зомби-оленем и смерти двух хипстеров – никто из дома больше не выходит. Мы с Джаредом теперь работаем только вместе, Мэл пока отказалась от вечерних смен в аптеке под предлогом подготовки к итоговым экзаменам, а Хенне так или иначе пришлось бы уволиться из кофейного ларька из-за сломанной руки. Наша мама все чаще ездит в столицу, планируя предвыборную кампанию, так что нам с Мэл каждый вечер приходится возить ее по кружкам и занятиям. А на выпускной (до которого осталось три недели, тик-так) мы точно идем все вместе, включая Нейтана и теперь еще Зовите-меня-Стива, потому что иначе небезопасно. Веселуха, ну!

Мэл смотрит на нашу сестру в зеркало заднего вида.

– Хорош ныть, не то останешься без «Сердец в огне».

– Мама тебя пока не отпустила, помнишь? – спрашиваю я сестренку, когда мы выезжаем на наш крошечный участок автострады. – И мы запросто ее переубедим.

– Отпустит! Я уже купила билеты и… Ой. – Мередит осекается, сообразив, что ляпнула лишнего.

Я разворачиваюсь на сиденье.

– Ну-ка, повтори!

Вид у сестрицы напуганный, и я прямо слышу, как крутятся шестеренки у нее в голове: она лихорадочно придумывает ответ.

– Мередит , – грозно произносит Мэл.

Та вздыхает.

– Ладно. Я купила билеты.

– Когда? – спрашивает Мэл.

– Как?! – вопрошаю я.

– Кредиткой оплатила, – тихо отвечает сестрица.

– Чем-чем?! – Голос Мэл режет, как острый край бумаги. Мередит молчит. – Мама выдала тебе кредитку?

– Она не моя , – оправдывается Мередит. – Она привязана к маминому счету.

– На ней стоит твое имя? – спрашиваю я.

– Ну… да, но…

– Невероятно! – с громким хохотом восклицает Мэл. – Ну и мать, я балдею!

– А что? У вас есть работа, у обоих, – причитает Мередит, – а я вообще ничего не могу себе купить.

– Тебе десять лет, Непердит, – напоминаю я.

– Хватит так меня называть! Маме просто надоело вводить номер своей карты для оплаты моих музыкальных онлайн-курсов.

– И поэтому она выдала тебе личную карту, ага, – говорит Мэл. – Самое логичное решение этой непроблемы.

– Она запретила вам рассказывать…

– С чего бы это? – злобно-непринужденно осведомляется Мэл. – Ясно же, что в нашей семье царит равноправие, так зачем скрывать?

– Я очень разумно распоряжаюсь деньгами.

– Ага, покупаешь билеты на концерт «Сердец», например.

Мередит прячет глаза.

– Деньги спишут только после концерта.

Тут мы с Мэл прыскаем со смеху.

– Билеты для членов фан-клуба были доступны всего пару дней! – начинает оправдываться Мередит. – Если бы я не купила их сразу, они бы вообще мне не достались. Вчера я нашла их в почтовом ящике. – На ее лице расцветает улыбка. – Три билета!

– Почему три? – спрашивает Мэл. – Могла бы взять два. Это дешевле, и мама бы не так разозлилась.

– Вы же сказали, что оба со мной поедете. И вообще – вместе веселей!

У меня прямо сердце сжимается: она произносит эти слова с такой простодушной и искренней любовью. Да, родители у нас отстойные, но попробуйте хоть пальцем тронуть моих сестер, и я всю жизнь буду искать способ вас прикончить.

– Рисковая ты, – говорит Мэл, съезжая с автострады (я же говорил, что участок крошечный). – Мама может и не согласиться.

– Она никогда мне не отказывает, – замечает Мередит. – В конце концов обязательно соглашается. Сама не знаю почему.

Площадка для мини-гольфа находится прямо у съезда: Мэл уже на парковке. Она выключает двигатель и без намека на сарказм или зависть произносит:

– Потому что ты лучшая из всех ее детей, Мередит.

Сестрица косится на меня.

– Неправда.

– И поэтому тебе пришлось сегодня ехать с нами, – добавляю я. – Мы боимся оставлять тебя одну.

– Папа же дома.

– Вот именно.

– Это все из-за странных штук, которые творятся в последнее время? – спрашивает она таким тоном, словно ответ ей знать совсем не хочется.

Мы с Мэл переглядываемся и сразу же, без слов, принимаем решение не врать сестре.

– Да. Из-за них.

Мередит с серьезным видом кивает.

– Так и думала.

Мы выбираемся из машины. Хенна уже машет нам здоровой рукой: она стоит у небольшого коттеджа, где выдают клюшки, а рядом с ней…

– Ой, Джаред тоже приехал! – радуется Мередит. – А это еще кто?

– Нейтан, – отвечаю я.

У первой же лунки я обнаруживаю, что даже спустя неделю при едва заметном повороте торса, необходимом для удара по мячу, на спине начинает невыносимо ныть какая-то мышца. Пока Мэл и Нейтан возятся с клюшками и мячом, Джаред тайком ее исцеляет.

– Болит? – спрашивает Хенна. Она сидит на соседней скамейке рядом с Мередит, а та спрягает немецкие глаголы.

– Уже меньше, – отвечаю я, осторожно подсаживаясь к Хенне. – Но без сюрпризов не обходится: каждый день появляется какая-нибудь новая больная мышца, о существовании которой я раньше и не догадывался.

– Такая же история, – кивает она, проводя здоровой рукой по гипсу. – Джаред здорово помог.

Он стоит рядом с Мэл и Нейтаном у первой лунки, украшенной пластиковыми динозавриками. Мэл закатывает мяч в лунку и победно вскидывает кулаки.

– С одного удара, ха! – орет она. И когда сестра успела так наловчиться играть в мини-гольф?

– Даже странно, что родители выпустили тебя из дома, – говорю я Хенне.

– Сама удивляюсь.

– Ich schreibe, du schreibst, er schreibt … – бубнит себе под нос Мередит.

– Знаешь, мне многое стало ясно… – говорит Хенна. – Ну, от того, что я чуть не умерла. Тебе тоже?

– Если честно, нет.

– А у меня прямо глаза открылись.

Джаред, Мэл и Нейтан дружно хохочут: последнему никак не удается загнать мяч в лунку.

– После шестого удара принято сдаваться, – доносятся до нас слова Джареда.

– Я сказала маме с папой, что хочу встретиться с друзьями. Они были не рады, но позволения я не спрашивала. Просто поехала, и все. Удивительно, как решительный настрой все меняет.

– Вообще-то я понимаю твоих родителей. Двоих подростков убили. И вряд ли дело этим ограничится.

Бубнеж Мередит на секунду стихает, потом возобновляется:

– Ich möchte, sie möchten …

– Вот! Именно так я им объяснила свое желание выйти из дома. Я чуть не погибла! Мы оба чуть не погибли. Но выжили. Умереть можно и дома, и на улице, с друзьями. И в Центральной Африканской Республике, если уж на то пошло.