Олег Рой - Маленькие люди

– Простите, я вас не знаю… Кто вы? – спросил я.

Он не ответил на мой вопрос. Вместо этого он начал что-то напевать по-немецки. Я понял, что знаю его, но почему-то не могу вспомнить, кто это. Лица мужчины я не видел, оно было словно окутано тьмой.

непринужденно напевал незнакомец. У меня похолодело внутри: немецкий язык, одежда тридцатых годов прошлого века…

– Вы не там ищете, док, – сказал незнакомец, прервав свое пение и остановившись в нескольких ярдах от меня. – Вы разве не знаете, чем занимаются цверги, эти, как многие думают, безобидные сказочные гномы? Так я вам расскажу!

Он двинулся вперед, и я наконец-то увидел мертвенно-бледное лицо Игги. На лице не было видно глаз, вместо них чернели глубокие провалы. Нос также провалился, коричневато-желтая кожа туго обтянула череп. Но я все же узнал его.

– Sie gewinnen Sternenlicht aus dem Boden! [17] Они извлекают из-под земли свет звезд! (нем.) – прокричал он. – Они добывают из нее клады, но клады цвергов всегда прокляты!

– Игги, что вы от меня хотите? – спросил я дрожащим голосом. – Начнем с того, что вы давно умерли.

– И вас ждет такой же конец! – беззаботно ответил он. – Я был таким же, как вы. Я тоже считал, что двигаю вперед науку, и верил в то, что потом назвал заблуждением! Я тоже приехал сюда, влюбился и женился, но тайна не давала мне покоя. Я хотел разгадать ее, я приблизился к ней и умер.

– Какая тайна? – спросил я.

– Хотите ее узнать и умереть? – спросил он, приближая лицо ко мне. – Или что похуже – стать цвергом и добывать из земли солнечный свет для других? Я скажу вам, что лежит там, внизу, и вы никогда не вернетесь…

…меня кто-то тряс за плечи. А потом я открыл глаза и увидел насмерть перепуганное лицо Ариэль. Отчего-то я почувствовал облегчение.

– Фокс, проснись, что с тобой?!

– Что со мной? – все еще не в силах прийти в себя повторил я.

– Ты кричал во сне, – сказала она. – Метался и что-то кричал по-немецки. Ты разве говоришь по-немецки?

– Немного. Я знаю по паре десятков слов на десяти языках, если быть точным. Это нельзя назвать «говорю», – сказал я, успокаиваясь и садясь в кровати. Но Ариэль вдруг испуганно вскрикнула и вскочила:

– У тебя кровь! О, боже…

– Где? – я машинально поднял руки и ощупал лицо – почему-то я решил, что кровь идет у меня из глаз.

– Не здесь… на запястье, – сказала она, и одновременно я и сам увидел – левое запястье перечеркивала свежая неглубокая царапина.

– Пустяки, – сказал я. – До свадьбы заживет.

– До свадьбы? – засмеявшись, переспросила она.

– До нашей свадьбы, – сказал я, притягивая ее к себе и целуя в висок. – Или ты мне откажешь, если я попрошу тебя стать моей женой?

Она обвила мою шею своими тонкими ручками и шепнула:

– Что ты, Фокс Райан, я только об этом и мечтаю. И сегодня я никуда от тебя не уйду. Без меня тебе снятся плохие сны.

Мы снова легли в кровать, и Ариэль положила головку мне на грудь.

– Любимая, ты не помнишь, что я говорил во сне? – спросил я, все еще перебирая подробности моего сновидения.

– Что-то о солнце, о солнечном свете, – сказала она и, прижавшись ко мне всем телом, почти моментально уснула.

Вслед за ней уснул и я.

Наутро мой кошмарный сон по-прежнему не давал мне покоя, не шел из головы. Хоть это и нетипично для ученого, но к сновидениям я относился серьезно: возможности человеческого разума еще до конца не изучены, но ясно одно – наш мозг обладает намного бо́льшими возможностями, чем мы умеем и можем использовать. И сны – это вовсе не пустопорожние видения. Это подсознание выдает нам то, что прошло мимо сознания наяву, но выдает на своем, символическом, обобщенном языке. Иными словами, в сновидении определенно есть смысл, и нельзя не обращать на него внимания, игнорировать сигналы, которые подает нам наше подсознание.

Естественно, этот ужасающий образ Игги был вызван чтением его дневников и моей усиленной работой в лаборатории. Я переутомился. Возможно, я действительно подсознательно проводил параллели с его жизнью и своей собственной. И это немудрено – наши судьбы и правда были очень похожи. Но к чему в этом зловещем сне он пел эту песню? И эти слова?

Я не настолько хорошо знал немецкий, поэтому воспользовался голосовым поиском Гугла. Как ни странно, фраза имела смысл, если это можно так назвать.

« Они извлекают из-под земли свет звезд! »

Что это может означать?

Ариэль заметила мою задумчивость и пристала ко мне с заботливыми расспросами. Мой сон страшно ее удручил, и я все время ловил на себе ее испытующе-внимательный взгляд. Я сначала не хотел рассказывать ей о своем сне, хотя до этого историю об Игги рассказал и даже дал почитать его дневник.

Ариэль была потрясена. Она совершенно не знала об этой стороне жизни миссис Штайнер, знала лишь, что та была замужем, муж ее трагически погиб и она жила в одиночестве, храня память о нем. Читала Ариэль быстро, и вскоре мы уже обсуждали записи несчастного Игги.

– Вы именно это ищете, да? – спросила она. – То таинственное явление, что погубило несчастного Игги?

– Да, – ответил я. – Это как-то связано с пресловутым проклятием цирка, вернее броха. Но как связано, я пока понятия не имею.

– Цирк странно действует на людей нормального роста, – подтвердила Ариэль. – Ни один из них надолго не задерживался здесь. Кроме Одетт-Одиль, если их можно назвать нормальными.

– И растения вокруг какие-то странные, – добавил я. – А как ведут себя животные? Например, птиц на стенах броха и поблизости я никогда не видел. Блейк говорил, что животным здесь неуютно.

– Да, им в цирке неуютно. Кроме, пожалуй, пони. Но всех лошадей мы держим в конюшне далеко от броха, там они вроде нормально себя чувствуют. И кстати, Кэмерон никогда не спит в брохе: летом на улице, зимой в конюшне, и вообще в цирк заходит только на репетицию или выступление.

– Вот, пожалуйста, и еще факты, которые существуют, но ничего не объясняют, – я усмехнулся и снова вспомнил свой сон.

В конце концов я поведал Ариэль о том, что мне приснилось. Она не испугалась, но забеспокоилась.

– Я так и думала… Вы слишком много работаете, Фокс, – вздохнула она. – Может, вам хотя бы сутки хорошенько отдохнуть?

– Ага. Сходить куда-нибудь, развеяться, – я притянул ее к себе и поцеловал. – Мне и с вами хорошо, а сны меня нисколько не пугают. Но чертовски интригуют.

В полдень ко мне явился Барт. Он смущенно помялся в дверях и спросил, можно ли меня на минутку. Я вышел в коридор, решив, что, возможно, у него какая-то деликатная проблема по медицинской части. Оказалось, не совсем так: