Клиффорд Саймак - Город. Сборник рассказов и повестей

– Чего ты хочешь? – спросил тогда Бишоп.

Спросил, словно уточнял у Морли, скотч ему налить или бурбон. Впрочем, нет: такой вопрос он задать не мог: вся молодежь в отделе межпланетных отношений пила только скотч. Своего рода культ. Как бы то ни было, вопрос он задал обыденным тоном, хотя ощущал, что ничего обыденного в ситуации нет.

Шпионские страсти; высокие государственные интересы… На минуту стало зябко и страшно.

– Должен же быть какой-то способ расколоть эту планету! – говорил тем временем Морли. – А у нас пока не выходит. Кимонцы принимают победителей отбора – и всё! Ни остальные земляне, ни другие галактические расы их не интересуют. Вообще. Ни с одной планетой не установлены дипломатические отношения. На Кимоне нет официальных представителей ни одной – ни одной! – цивилизации. Похоже, они и не торгуют ни с кем. Да, мы по уровню развития гораздо ниже. Ну, и что? В давние времена на Земле более развитые нации признавали правителей и представительства тех культур, которые по развитию были ниже… Нет, должна быть еще какая-то причина!

– Ты хочешь, чтобы я все это разузнал?

– Нет, – ответил Морли. – Все не надо. Хотя бы подсказки. Где-то есть ключ к событиям. Рычаг, точка опоры. Дай нам такой намек, а остальное мы сделаем сами.

– Почему ты просишь меня? Я ведь далеко не первый. Там тысячи землян.

– За последние пятьдесят лет мы беседовали со всеми уезжающими, точно так, как сейчас с тобой.

– И?

– Ничего. Или почти ничего. По крайней мере, ничего осмысленного.

– Орешек оказался не по зубам?

Морли кивнул.

– Едва попав на Кимон, все они забывали Землю… Нет, неправильно. Земля переставала быть для них главным местом. Они стали кимоноцентричными.

– Ты уверен?

– Нет конечно, – поморщился Морли. – Но лучшего объяснения у нас нет. Проблема в том, что поговорить с каждым мы могли только один раз. Никто ведь не возвращается. Разумеется, можно написать письмо. Можно намекнуть, дать толчок… Мы не имеем права просить в открытую.

– Цензура?

– Никакой цензуры, – хотя, возможно, мы просто не в курсе. Телепатия, вот в чем проблема. Попытайся мы воздействовать на чьи-то мозги, кимонцы сразу узнают. И вся проведенная работа пойдет насмарку. А рисковать нельзя.

– Но мне же ты говоришь.

– Ты забудешь. Несколько недель, и разговор останется где-то на задворках твоего разума. Станет фактом прошлого.

– Ясно.

– Не пойми меня превратно, – сказал Морли. – Тебе никто не предлагает искать ничего зловещего. Возможно, это совершенный пустяк. То, как мы расчесываемся, например. Какое-то одно обстоятельство – или, может, несколько мелких. И нам надо их знать.

Морли оборвал разговор так же резко, как начал, налил еще по рюмке, вновь сел и принялся вспоминать школьные деньки, знакомых девушек и выходные за городом.

В общем и целом вечер получился приятным.

Впрочем, приятель был прав: за прошедшие несколько недель Бишоп тот разговор ни разу не вспомнил. А теперь тем более стало не до того: он сидел на своих вещах посреди кимонского парка и с нетерпением ждал, кто его встретит.

И был готов к появлению кимонцев. Он знал, как они выглядят и что удивляться не стоит.

Однако когда рядом оказался местный, удивился.

Под два метра ростом, местный был о-очень похож на человека; нет, скорее, на прекрасного античного бога.

Бишоп поднялся, и кимонец произнес:

– Мы вам рады. Добро пожаловать на Кимон, сэр.

Речь аборигена была такой же отточенной, как и его точеное тело.

– Благодарю вас, – сказал Бишоп.

И тут же осознал, что эти два слова здесь совершенно не подходят и что на фоне речи кимонца его собственная речь звучит скомканно и невнятно. Да и сам он… Весь какой-то помятый, взъерошенный.

Он неловко полез в карман за бумагами, долго их там нащупывал, потом наконец выкопал – выкопал точное слово – и протянул собеседнику.

Кимонец быстро провел по ним пальцами.

– Мистер Селден Бишоп. Очень рад познакомиться. Ваш коэффициент интеллекта, айкью, сто шестьдесят; более чем удовлетворительно. Результаты экзамена, если мне позволено их оценить, великолепны. Рекомендации на уровне. Разрешение на иммиграцию в порядке. И я вижу, вам не терпится.

– А… – начал Бишоп. Затем плотно сжал губы. Не мог же он сказать, что кимонец всего лишь прикоснулся к документам и не прочел ни строчки. Потому что как-то все-таки прочел.

– Хорошо долетели, мистер Бишоп?

– В высшей степени хорошо. – Бишопа наполнила внезапная гордость, что он смог ответить так легко и так непринужденно.

– Ваш багаж, – сказал местный, – подобран с великолепным вкусом.

– О, спасибо… – И тут он рассердился. Какое право этот субъект имеет так снисходительно оценивать его багаж?!

Казалось, местный его гнева не заметил.

– Желаете отправиться в отель?

Бишоп ответил сдержанно:

– Если можно.

Он очень старался держать себя в руках.

– Отлично, – сказал местный.

Бишоп испытал мгновение дурноты и раскоординации – словно Вселенная на миг размазалась, – и вот он уже стоит не на поляне в парке, а в небольшой нише гостиничного вестибюля, – и его вещи аккуратно стоят рядом с ним.

Там, на поляне посреди парка, он ничего особенного не почувствовал. Теперь же наконец на него обрушилась лавина пьянящей радости, ощущение триумфа. В горле застрял ком; все тело трясло.

Он на Кимоне! Он смог! После всех лет изматывающих занятий он наконец здесь – в сказочной мечте, ради воплощения которой пришлось столько трудиться.

Бишоп не решался выйти из ниши: пусть дыхание успокоится, а голос перестанет дрожать. Ему нужна еще минуточка – прочувствовать момент. Ведь такой триумф – это слишком личное. Сейчас он немного придет в себя….

Возможно, на Земле он и был одним из тысячи, однако здесь ничем не выделялся. А если и выделялся, то в худшую сторону: прибывшие раньше уже уяснили местные правила игры, а ему это только еще предстояло.

Вот они, его легендарные предшественники, великолепная плеяда, примкнуть к которой он мечтал все эти тяжкие годы; блистательные таланты, прошедшие строгий отбор. Земля отдает своих лучших детей – а как иначе убедить Кимон, что их цивилизации – братские?

Поначалу люди в вестибюле были однородной толпой: да, сверкающей и великолепной, но безликой. Однако вскоре толпа распалась, и появились отдельные мужчины и женщины, с которыми ему предстояло познакомиться.

Бишоп не заметил подошедшего, пока тот не встал прямо перед ним. Надо сказать, этот кимонец был еще выше и еще привлекательнее того, кто встретил его в парке.

– Добрый вечер, сэр, – сказал служащий отеля. – Добро пожаловать в «Ритц».

Бишоп удивился и переспросил: