Деймон Найт - Сумерки людей

Прикрываясь ладонью от солнца, Овинг напряженно вглядывался в небо на севере.

— Слышу, но не вижу, — пробормотал он.

— Что-что? — переспросил Платт. Потом тоже прислушался, пригляделся и заключил: — Вертолет.

К словам верзилы примешалось слабое отдаленное рокотание.

— Что-что? — переспросил в свою очередь Овинг. — Лерой, помолчал бы ты минутку, а?

Рокотание доносилось откуда-то очень-очень издалека. Как ни странно, это был голос, но слов спутники пока что не различали — только раскатистое невнятное эхо.

— Ага, вот он, — сказал наконец Овинг.

С севера, невесомо паря над долиной, приближалось крошечное пятнышко. Вскоре рокочущие слова сделались почти различимыми.

— Военный вертолет, — уточнил Платт, но под взглядом Овинга тут же умолк. Оба стали прислушиваться.

«Хрррр… мррр… ррумм… ррумм… — рокотал с неба механический голос. На секунду смолк, а потом снова: — Прррш… внннимманн… (манн…) — Потом уже куда разборчивее: — Пррошу вниммания (мания). Данная территорррия находится на военном полложжении (жжении). Вссем грражжданнам стррожайше прредписсывается оставваться в своих доммах (ммах) и воздеррживаться от наррушенния обществвенного поррядка (ррядка). Жилищ еввойх ни в коем сллуччае не броссать (ссать). Поррядок вскорре ббуддет поллносстью восстановввленн (овввленн). Весе наррушиттели поннессут (ссут) стррроггое наказзанние (занние). — По мере неспешного приближения вертолета голос все больше превращался в невыносимый, заполнявший собой все пространство дикий рев. Вот вертолет завис прямо над головами двух приятелей — и Овинг разглядел сверкающие на солнце лопасти, а под ними — прозрачный пузырь с двумя темными силуэтами внутри. Машина цвета хаки слегка накренялась в своем неторопливом полете, и теперь ее вытянутый корпус напоминал какое-то неведомое насекомое. Жуткий рокот ненадолго умолк, а потом с небес снова загрохотало: — Пррошшу вниммания (мания)… вниммания (мания)… вниммания (мания)…»

Овинг заткнул уши. Платт тем временем беззвучно шевелил губами. Тогда Овинг ненадолго оторвал руки от ушей и что было мочи проорал:

— Чего?

Платт, тоже надсаживаясь, завопил в ответ:

— Военное положение! — Потом верзила заголосил что-то про «дезертиров», но этого Овинг уже не разобрал.

Из плывущего в сторону шоссе вертолета продолжал реветь благим матом динамик. Провожая машину взглядом, Овинг вдруг заприметил на горной дороге странный караван. Там ползла вверх целая колонна машин и грузовиков — ползла плотно, бампер к бамперу. Главная странность состояла в крайне пестром составе колонны. Впереди — мощный колесный трактор. За ним — красный лимузин с откидным верхом. Дальше — два пыльных грузовика для перевозки мебели с бурыми бортами, три автофургона и пара седанов последней модели с сияющими алюминиевыми трейлерами. Замыкал кавалькаду небольшой бензовоз.

Овинг схватил Платта за рукав и ткнул пальцем в сторону колонны. А в следующий миг он уже скакал вниз по склону почище горного козла. Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди беглеца, стоило ему краем глаза увидеть, как ведущая машина колонны заворачивает у вершины.

С заднего сиденья лимузина поднялся дюжий боров и прицелился в Овинга из ружья.

— Стоять!

Овинг попытался остановиться, отчаянно размахивая руками. Бетонный берег оросительного канала летел на него со скоростью курьерского поезда. Уже почти влетая в канал, Овинг успел увидеть разбегающихся по сторонам полупрозрачных мальков. Но потом каким-то героическим усилием сумел удержаться — и гора неласково приняла его бренное тело. В ушах — дикий звон. Вокруг — целое облако пыли. Овинг оглушительно чихнул и не без труда встал на ноги.

Боров пялился на него из лимузина. Ружье в руках у животного оказалось обрезом двустволки. Пыльная синяя безрукавка толстяка потемнела от пота. Рыло и крепкие лапы обгорели до цвета мокрого кирпича, на голове красовалась потрепанная спортивная кепчонка. Вооружен, похоже, до зубов: рядом к сиденью прислонено охотничье ружье, а из-за пояса торчат рукоятки двух револьверов. Щурится, сволочь. На жирной ряхе — спокойствие.

Даже какая-то безмятежность. Во рту слегка покачивается потухший окурок сигары.

— Стой где стоишь, — наконец соизволил выговорить боров. Овинг бросил взгляд влево и заметил Платта. Верзила уже успел потерять шляпу и расквасить себе нос. — Ну чего, парни, куда так спешим? — осведомился жирный.

Овинг молчал как рыба. Теперь он смотрел на переднее сиденье лимузина — туда, где, тупо глядя прямо перед собой, рассиживался молодой негр. Парень не то что ни на кого не глядел, но даже как будто и не прислушивался. Вдруг Овинг заметил, что негр прикован к рулю наручниками — точно так же, как водитель трактора и переднего грузовика. А на лицах у всех — одинаково отсутствующее, слегка удивленное выражение.

Боров несколько раз моргнул и перекатил сигару в другой угол рта. Потом качнул круглой головой в сторону измочаленного «линкольна» и спросил:

— Твоя колымага?

— Это моя, моя, — стал объяснить Платт и заторопился вперед. — Сейчас уберу.

Дуло обреза передвинулось, и Платт застыл как вкопанный.

— Не трепыхайся, — медленно проговорил боров. — А ты, Перси, давай помаленьку.

Свободной рукой негр взялся за рычаг переключения скоростей, и лимузин неторопливо двинулся с места. Оказалось, все машины скованы цепями. Цепь перед лимузином зашуршала в пыли, а цепь позади со скрипом натянулась. Вскоре с громыханием и ревом моторов тронулась вся кавалькада.

Вот вперед пополз трактор. Упершись широким деревянным бампером в «линкольн», он принялся сталкивать машину Платта с дороги. Неумолимо теснимый трактором, «линкольн» рывками перемещался к обочине. Вот правое колесо уже повисло над пропастью. Трактор все давил, мерзко скрежеща на малом ходу. Наконец «линкольн» стал сползать в узкую расщелину меж домом Овинга и дорогой. Покачался-покачался — и со страшным грохотом рухнул к самой стене дома. Послышался испуганный детский визг, а с крыши посыпалась черепица. Колеса «линкольна» еще какое-то время, обреченно повертелись в облаке пыли — а потом замерли.

Кавалькада замедлилась, будто товарный состав — и тоже замерла. Боров снова перевел свинячьи глазки на Платта и Овинга. Неспешно перевел. Будто где-то у него внутри со скрежетом вращались громадные шестерни. Опять поморгал, пожевал холодный окурок и спросил:

— Зачем тут машину поставили?

Краешком глаза Овинг заметил лицо, мелькнувшее в окне домика. Тогда он через силу ответил:

— Этой дорогой никто не пользуется. По ту сторону — только заброшенное ранчо. Да и вообще она непроезжая — там дальше тупик.