Нил Шустерман - Разобщённые

— Расскажу, Старки. Обещаю.

Но он уверен — до утра она всё забудет.

Ещё двадцать минут — и они подъезжают к окружной тюрьме. С главного входа сюда никто не заходит, а уж расплёты — тем более. В кутузке есть отделение для несовершеннолетних, и в самой его глубине, в бункере, спрятанном внутри другого бункера, расплёты ожидают отправки в лагеря. Старки уже достаточно ознакомился с обычной тюремной системой, чтобы понимать: как только он попадёт в изолятор для расплётов — ему конец. Так не охраняют даже смертников.

Но пока что он ещё туда не попал. Он в автомобиле, ждёт, когда его отведут в камеру. Здесь обшивка этого маленького корабля дураков самая тонкая, и если он собирается потопить его, то это должно произойти между автомобилем и задним входом в окружную тюрьму. Пока копы готовятся препроводить Старки куда надо, он прикидывает свои шансы. Дело в том, что его родители были не единственные, кто рисовал себе в воображении нынешнюю ночь; он сам не раз этим занимался и продумывал планы освобождения один смелее другого. Проблема в том, что и в этих его размышлениях исход дела был предрешён: даже в самых дерзких фантазиях он неизменно проигрывал, получал транк-пулю и приходил в себя уже на операционном столе. Ну да, да, говорят, что так вот сразу никого не расплетают, но Старки не такой дурак, чтобы этому верить. Ведь никто толком не знает, что происходит в заготовительных лагерях; а у тех, кто узнал, возможности поделиться информацией нет.

Копы вытаскивают парня из машины и накрепко вцепляются ему в плечи с обеих сторон. Эта прогулочка у них отработана до тонкости. Пухлую папку с «делом» Старки Женогуб держит в свободной руке.

— Так что, — спрашивает Старки, — там, в папке что-нибудь про мои хобби говорится?

— Возможно, — отвечает Женогуб, но ему, по-видимому, до лампочки, что там говорится про его хобби.

— Может, вам стоило бы ознакомиться с этим подробнее, потому что тогда у нас была бы тема для беседы. — Старки широко улыбается. — Понимаете, какое дело: я здорово умею показывать фокусы.

— Да что ты, — с кривой усмешкой произносит Запевала. — Какая жалость, что ты не можешь показать фокус с собственным исчезновением.

— Кто говорит, что не могу?

И тут он в лучших традициях Гудини поднимает правую руку, и выясняется, что наручника на ей уже нет — он свободно болтается на левой руке. Прежде чем юнокопы успевают сообразить, что случилось, Старки встряхивает рукавом, оттуда ему в ладонь скользит перочинный ножик — тот самый, которым он открыл замок наручников — и парень полосует лезвием физиономию Женогуба.

Тот визжит, из четырёхдюймового пореза хлещет кровь. Запевала впервые за всё время своей бесславной службы на сомнительное благо общества, теряет дар речи. Он хватается за пистолет, но Старки уже бежит — бежит зигзагами по тёмному проходу.

— Эй! — орёт ему вслед Запевала. — Стой! Не то хуже будет!

Хуже? Куда уж хуже? Ах, какой ужас — ему, наверно, сделают выговор перед тем, как расплести! Да пусть этот мусор базарит хоть до посинения, не та ситуация, чтобы торговаться!

Проход сворачивает влево, потом вправо, как в лабиринте, и всё время по сторонам возвышаются солидные кирпичные стены тюрьмы.

Наконец ещё один поворот, и перед Старки — выход на улицу. Он прибавляет скорости, вылетает на эту самую улицу, и тут его хватает Запевала. Каким-то образом он ухитрился попасть сюда раньше Старки. Странно. Хотя, вообще-то, чему тут удивляться? Разве он первый расплёт, пытающийся убежать? Может, они для того и построили этот извилистый проход, чтобы пока беглец путается в лабиринте, копы успели перехватить его?

— Спёкся, Старки! — Запевала сдавливает запястье пленника — нож выпадает, и коп злорадно взмахивает транк-пистолетом. — А ну на землю мордой вниз, или получишь пулю в глаз!

Но Старки и не думает выполнять приказание. Он не унизит себя перед этой прикрывающейся законом свиньёй!

— Давай-давай, стреляй! — говорит он. — Всади мне транк-пулю в глаз, а потом объясняй лагерному начальству, почему товар подпорчен!

Запевала поворачивает его кругом и притискивает к стене; Старки обдирает лицо о кирпичи.

— Ты мне осточертел, Старки! Или, может, лучше называть тебя Аистарки? — Коп хохочет, как будто сказал что-то жутко умное. — Аистарки! — фыркает он. — Подходящее погонялово для тебя, а, Аистарки?

Кровь вскипает в жилах Старки. Подгоняемый взрывом адреналина, он всаживает локоть Запевале в живот и, мгновенно развернувшись, хватается за коповский пистолет.

— Убери лапы, щенок!

Взрослый мужик сильнее... но, наверно, животная ярость Старки уравнивает силы.

Пистолет теперь между ними. Он направлен в щёку Старки... потом ему в грудь... потом в ухо Запевалы, потом дуло упирается копу под челюсть. Оба противника хватаются за курок и... Пафф!

Мощная отдача отбрасывает Старки обратно к стене. Кровь! Везде кровь! Железистый вкус во рту, и едкий запах порохового дыма, и...

«Да это же не транк-пуля! Она настоящая!»

Старки думает, что вот она, смерть, ещё микросекунда — и... Постой, это не его кровь! Прямо перед глазами Старки морда Запевалы — бесформенное кровавое месиво. Коп падает — он умирает ещё до того, как тело ударяется об землю.

«Боже мой, это была настоящая пуля... Юнокопы с настоящими пулями?! Это же запрещено законом!»

Из-за поворота доносится топот, а мёртвый коп по-прежнему мёртв, и Старки знает: грохот выстрела слышал весь мир, так что всё теперь зависит от его дальнейших действий.

Они с Беглецом из Акрона теперь, можно сказать, на равных. Святой покровитель беглых расплётов наблюдает сейчас за ним — он ждёт от парня следующего хода, и Старки думает: «А что бы сейчас предпринял Коннор?»

В это мгновение из-за поворота выныривает другой юнокоп — Старки никогда его раньше не видел и намерен никогда больше не видеть. Он поднимает пистолет Запевалы и стреляет. Так несчастный случай превращается в убийство.

Старки спасается бегством, и мысли его возвращаются к одному и тому же: кровавому вкусу победы и призраку Коннора Ласситера, который, конечно же, доволен им.

Ваш ребёнок не успевает в школе? Просиживает часы за уроками, но хороших оценок нет как нет? Вы испробовали всё: нанимали репетитора, даже сменили школу — но результаты нулевые. Сколько ещё вашему ребёнку мучиться?

Ответ прост: нисколько! У нас есть решение проблемы: естественное улучшение способности к обучению при помощи Невро-Ткани тм.

Невро-Ткань — это не сомнительный лекарственный препарат, призванный якобы улучшить функционирование мозга, и не опасный для здоровья вживляемый чип. Это натуральная ткань головного мозга, заранее запрограммированная на нужный вам предмет. Алгебра, тригонометрия, биология, физика — и скоро выбор предметов расширится!