Александр Сапаров - Назад в юность

Первый урок прошел почти незаметно. Автоматически выполняя задание, я не переставал размышлять о случившемся. Почему именно я? Кто в ответе за такой переброс сознания? Остался ли я в прежней жизни? И самое главное – для чего все это сделано и как жить дальше?

В конце урока около меня остановилась учительница, взяла мою работу и стала пристально ее разглядывать.

– Сережа, что с тобой случилось? За последний учебный год это первый твой приличный чертеж. Если бы я не видела, что ты сам его делаешь, ни за что бы не поверила. Похоже, до сегодняшнего дня ты валял дурака и не работал в полную силу. Мне даже кажется, что это чертеж профессионала.

Еще бы – в моей долгой жизни был момент, когда мне пришлось зарабатывать этим себе на хлеб с маслом. Во время учебы в Военно-медицинской академии среди моих друзей в основном были студенты строительных специальностей, и один из них случайно открыл мой талант без всяких расчетов представлять в голове нужные проекции и сопряжения деталей. В результате чего ко мне выстраивалась очередь несчастных, неспособных начертить что-либо путное, и я почти шесть лет по вечерам просиживал у письменного стола за чертежами, что было очень странно для студента-медика.

В классе зашумели, с задней парты донесся ехидный голос Светки Гореловой:

– Наконец-то у нас появился профессионал по черчению! Удивительно – еще вчера Андреев и карандаш в руках не умел держать.

Все засмеялись.

– Тише, тише, успокоились! – попросила Серафима Федоровна.

– Зря смеетесь. За этот чертеж – пятерка, а если Андреев будет так держать до конца учебного года, то пятерка за год ему обеспечена.

Едва учительница отошла, ко мне обратилась соседка по парте:

– Сережка, что с тобой сегодня? Ты какой-то не такой, во время урока даже не обратился ко мне ни разу.

– Анечка, моя хорошая, со мной все в порядке, – ответил я.

И по округлившимся глазам соседки понял, что ответил не так.

Девочка заморгала, как будто хотела заплакать, и закрыла лицо руками. Посидев так несколько минут, тихо сказала:

– Не говори так больше, пожалуйста. Я ведь знаю, вы все влюблены в Ильину, а на нас даже внимания не обращаете.

Вот это попал! Оказывается, в нашем классе кипят страсти почище гамлетовских, а я об этом даже не подозревал в прошлой жизни. Анька-то, похоже, запала на меня, а я как последний лох этого не замечал. Гормоны, переполнявшие мое подростковое тело, делали свое черное дело… Я глядел на гладкое юное лицо соседки, вдыхал ее нежный девичий аромат и чувствовал, как реагируют на это мои определенные органы.

«Успокойся наконец, педофил несчастный! О чем ты думаешь в свои семьдесят!» – пронеслось в голове. И тут я же поправил себя: быть педофилом пока еще не могу, мне всего пятнадцать. Как ни крути, девочки будут волновать меня еще много лет. Не в силах себя сдержать, я опустил руку под парту и погладил Аню по ноге. Она молчала, по-прежнему уставившись на меня круглыми от удивления глазами.

Тут, на мое счастье, прозвенел звонок, и все с радостными криками вскочили с мест и ринулись в коридор. Я тоже хотел выбежать, но Аня схватила меня за рукав:

– Сережа, зачем ты это сделал? Ведь я тебе совсем не нравлюсь, не надо смеяться надо мной.

Ну что уж тут сделаешь, никогда не любил оставлять женщин несчастными!

– Анечка, я совсем не смеялся. Ты мне давно нравишься, только я боялся тебе об этом сказать.

– Ты действительно говоришь правду или опять с кем-нибудь поспорил? Я ведь знаю, ты спорил, что поцелуешь Ильину на школьном вечере.

Вот, оказывается, какой факт был в моей биографии.

– Аня, ну это совсем другое. Ни с кем я не спорил. Можно я провожу тебя после уроков?

Она долго молчала, глядя на меня, и затем прошептала:

– Конечно, можно.

На следующих пяти уроках я постарался ничем не выделяться, хотя на анатомии так и хотелось сделать замечание учителю за плохое знание предмета.

Аня продолжала смотреть на меня влюбленным взглядом. Похоже, это заметил весь класс. Со всех сторон сыпались ехидные подколки, но мне, с моим жизненным опытом, на это было наплевать с высокой колокольни.

Когда же после уроков в раздевалке я взял Анин портфель и пошел рядом, половина класса потрясенно смотрела нам вслед.

Я знал, что Аня живет в нижней половине города, ближе к реке, которая так и называлась в народе – Урека, с ударением на первом слоге. Эта Урека отличалась от остального города наличием множества хулиганов, и вечером туда, кроме местного населения, никто не совался. Мы с одноклассницей шли по улочкам с одноэтажными деревянными домами и палисадниками, по деревянным тротуарам. Посреди дороги стояли лужи, а по краям еще лежали потемневшие, грязные остатки снега. Когда проходили мимо пивного ларька, из-за него внезапно вышли трое мальчишек. В животе похолодело: я узнал в одном из них моего давнего врага и мучителя Федьку Сорокина. Этот Федька с первого класса относился к тем людям, по которым, как любила говорить моя бабушка, тюрьма плачет. Его единственным занятием было отлупить любого, кого можно отлупить. В первом классе я учился с ним и почти каждый день приходил домой в порванной одежде и с подбитым глазом или царапинами. Затем его оставили на второй год в первом классе, затем на второй год во втором – и наконец, после пятого просто исключили из школы и перевели в специнтернат.

– О, кого я вижу! Андрияшка! Давно ты от меня не получал. Совсем, что ли, с дуба рухнул, с нашими девками по Уреке шляешься! – с довольной улыбкой протянул Сорокин.

У меня в голове как будто щелкнул переключатель. Холод из живота пропал, и я со словами:

– Аня, подержи немного, – отдал девочке оба портфеля, спокойно подошел к Федьке и без замаха с левой руки пробил ему по печени.

Тот согнулся передо мной, и я уже с правой руки ударил его в ухо. Сорокин без звука упал на тротуар.

– Ну что, кто еще хочет получить? – обратился я к оставшимся парням.

Те попятились.

– Да никаких проблем, Серега! Мы и не хотели ничего, это Федька, придурок, пристает, как обычно.

Я забрал портфели из рук Ани, потрясенно взирающей на эту расправу, и мы двинулись дальше под одобрительное хлопанье в ладоши нескольких мужиков, стоявших у пивного ларька.

Молча дошли до Аниного дома. Постояв немного у калитки, она смущенно спросила:

– Может, зайдешь к нам чаю попить? Бабушка сегодня пекла пироги.

Да, мой роман развивается стремительно… Что ж, сам виноват, не надо было провоцировать девчонку. Но назад дороги нет. Я изобразил глубокое раздумье на лице и сказал:

– Ну да, могу немного посидеть, я люблю пироги.

Дома у Ани было очень чисто и скромно. Уже с порога так пахло пирогами, что мой живот тихонько забурчал. Аня оказалась очень похожа на свою бабушку, высокую пожилую женщину с гладко зачесанными назад седыми волосами. Глядя на нее, легко можно представить, как будет выглядеть Аня через пятьдесят лет. Пожилая женщина с огромным удивлением уставилась на меня: по-видимому, это был первый случай, когда в этом доме появился одноклассник ее внучки мужского пола.