Павел Корнев - Бессердечный

Старик боялся. Не пришлось даже толком разжигать этот страх своим талантом, хватило одного глубочайшего разочарования. Сиятельный упал на колени, потом медленно подался вперед и ничком повалился на пол.

Меня передернула новая судорога, грудь пронзила боль, несравнимая с прежними приступами, возникло ощущение, будто сердце выворачивают наизнанку, и все же после немыслимо долгой паузы оно вновь принялось биться, вновь стало разгонять по жилам кровь.

Вот только звуки окружающего мира так и не вернулись, лишь доносились с улицы глухие удары и непонятный треск.

Я выглянул в окно и в первый момент решил, будто схожу с ума. Через высокую ограду одна за другой перебирались черные тени.

Беззвучно сверкнула молния, разорвала ночной мрак, и только тогда удалось разобрать проникших на территорию усадьбы злоумышленников. С головы до ног их неестественно худые тела туго обвивали черные ленты бинтов.

Неужели мумии?!

Наверняка я этого не знал, зато прекрасно знал, с какой целью заявились в имение эти жуткие неупокоенные.

Проклятье! По мою душу пожаловал Лазарь!

Сбросить оцепенение заставил удар во входную дверь. К этому времени бежавшие от ограды мумии уже проскочили мертвый сад и принялись карабкаться по стенам, но окна первого этажа были забраны железными решетками, а второй этаж пустовал долгие годы, там окна закрывали прочные ставни.

Не теряя времени, я захлопнул ставни и бросился на выход. Подбежал к лестнице и едва не покатился по ступенькам, налетев на лепрекона, который деловито тащил на чердак какую-то увесистую коробку. Я проскочил мимо, потом сообразил, что коротышка умыкнул из каретного сарая ящик с ручными гранатами, но гоняться за ним не стал и сбежал на первый этаж.

Как ни странно, Теодор уже пришел в себя и с недоумением отряхивал перепачканный пылью сюртук.

– Виконт? – встрепенулся он при моем появлении.

– Ружье! – рявкнул я. – На нас напали!

Сам заскочил в прихожую, придвинул к входной двери шкаф, схватил холщовую сумку с зажигательными гранатами и рванул на кухню. Елизавета-Мария, как и прежде, тряслась в конвульсиях; я опустился рядом с ней и попытался распалить в девушке подспудный страх беспомощности и полной зависимости от чужой воли.

А потом попросту отвесил хлесткую пощечину.

– Да очнись же ты! Очнись!

Елизавета-Мария несколько раз моргнула, и ее водянисто-прозрачные глаза загорелись тусклым сиянием.

Я скомандовал:

– За мной! – и рванул в каретный сарай, благо попасть туда можно было напрямую из дома.

– Что происходит? – крикнула девушка, нагнав меня в коридоре. – Что за игры?!

– Нападение! – откликнулся я, вскрыл ящик с ручным пулеметом Мадсена и взвалил на плечо эту увесистую бандуру. – Патроны бери! И пистолеты!

– На кой черт они сдались? – огрызнулась Елизавета-Мария.

– Быстро!

Елизавета-Мария гневно сверкнула глазами, но перечить не стала. Она сунула в подсумок к рожкам для ручного пулемета оба загодя заряженных мной маузера и схватила самозарядный карабин с примкнутым магазином.

– Доволен?

– Бегом!

Мы вернулись в дом, и тотчас где-то наверху послышался звон разбитого стекла и приглушенный грохот.

– Ставни! – охнул я, сообразив, что на третьем этаже помимо моей была еще одна жилая комната – спальня Елизаветы-Марии. – Ты не закрывала ставень?

– С какой стати? – удивилась девушка в ответ.

Дьявольщина! Мумии проникли в дом, и весь мой план обороны отправился псу под хвост!

Со стороны прихожей доносились все более резкие и отчетливые удары во входную дверь, но теперь опасность грозила нам еще и с верхних этажей.

– В гостиную! – решил я и побежал по коридору, сгибаясь от тяжести ручного пулемета.

Черную фигуру я просто не заметил. Она возникла из ниоткуда, протягивая неестественно худые руки, замотанные лентами темных бинтов, и в тот же миг отлетела прочь с разможженой головой. Елизавета-Мария ударила самозарядным карабином с такой силой, что приклад разломился на куски. Брызнула на стены бурая кровь, запахло тухлятиной.

Вторая мумия перескочила через поверженную товарку и бросилась на девушку, потерявшую после столь мощного замаха равновесие. Но суккуб успела выпрямиться и стремительным выпадом воткнула ствол винтовки в выпученный глаз неупокоенного, а когда нежить ухватилась обеими руками за цевье, не стала высвобождать оружие, вместо этого потянула спуск.

Приглушенно хлопнул выстрел, затылок мумии просто снесло.

– Быстрее! – поторопил я девушку, перескочил через труп с разбитой головой и поспешил в гостиную. Елизавета-Мария выбросила изувеченный карабин и припустила следом.

С лестницы на нас ринулась третья мумия, и сразу из бокового коридора оглушительно грохнул выстрел. Заряд картечи сбил неупокоенного с ног; он еще только вставал на четвереньки, когда Теодор приблизился, приставил стволы охотничьей двустволки к затянутому бинтами лицу и спустил курок. Голова нежити разлетелась на куски, а дворецкий переломил охотничье ружье и достал из кармана сюртука пару новых патронов столь спокойно, словно охотился на вальдшнепов.

– Теодор! – рявкнул я. – За мной!

Заскочив в гостиную, я разложил сошки и выставил пулемет у двери, из которой простреливалась вся прихожая и ведущий в нее коридор, забрал у Елизаветы-Марии подсумок и дрожащими руками воткнул в оружие рожок.

– Держите вторую дверь! – приказал компаньонам.

Девушка немедленно сняла со стены приглянувшуюся ей саблю, невозмутимый, словно сама смерть, дворецкий встал напротив прохода с ружьем в руках. Послышались быстрые шаги, Теодор упер приклад двустволки в плечо и выстрелил раз, другой, а затем быстро отступил в сторону, освобождая место суккубу.

Ворвавшаяся в гостиную мумия напоролась на саблю, враз растеряла всю свою прыть, следующий удар, боковой и с оттягом, легко раскроил ей голову.

А потом мне стало не до того; вылетела входная дверь, и в дом хлынула лавина черных фигур. К этому времени я, обложившись запасными рожками, уже распластался за пулеметом, поэтому сразу открыл стрельбу расчетливыми, в два-три патрона очередями.

Оружие дергалось, приклад больно лягался в плечо, разлетались по полу гильзы, и я уверенно расстреливал рвавшуюся с улицы нежить. Пули кромсали тела, хлестала во все стороны водянистая кровь, летели ошметки гниющей плоти, и все же мумии продолжали наступать.

Сменив рожок на новый, я последовал примеру дворецкого и стал стрелять по головам. Отдача кидала ствол, пули то и дело уходили выше, но когда попадали в цель, то легко прошивали сразу несколько тел. Коридор превратился в мясорубку; атака мертвецов захлебнулась.

Рискнув оторваться от пулемета, я с облегчением убедился, что Теодор и Елизавета-Мария отбили нападение; девушка вытирала саблю чехлом от кресла, дворецкий выставил на каминную полку оставшиеся у него патроны к охотничьему ружью – всего четыре штуки – и перезаряжал двустволку. Комнату затянули клубы пороховой гари, всюду пестрели бурые потеки крови и валялись отрубленные конечности, а в дверях громоздилось сразу несколько изувеченных мумий.