Илья Варшавский - Ветеран

Есть еще и другие члены комиссии, но они ничего особенного собой не представляют. Пока комиссия распределяет обязанности и составляет график дежурств, котирующийся в аду наравне с дефицитным булыжником, в салоне расчерчивается пулька. Никто толком не знает, кто эти преферансисты и зачем они присутствуют на корабле. Таков обычай: на ходовых испытаниях кто-то должен играть в преферанс.

Уже подпишут приемный акт, и председатель комиссии, надев полосатую пижаму и ковровые туфли, будет жаловаться жене на расстроенное пищеварение, намекая, что в этой ситуации хорошая порция перцовки была бы отнюдь не лишней, уже малярши, надев шелковые платья и с профессиональным искусством подкрасив губы, пойдут в городской сад, уже вы будете мчаться в реактивном самолете на короткую побывку домой, мысленно повторяя в десятый раз все горькие слова, которые скажете начальнику ОТК насчет качества заводской сборки, уже боцман перекрасит по своему вкусу все надстройки (Разве на заводе красят? Одна срамотища!), а из дверей салона, вместе с клубами табачного дыма будут расползаться по кораблю карточные афоризмы времен Очакова и покоренья Крыма: «под игрока с семака, под вистуза с туза», «валет не фигура, бей дамой» и «кто играет семь бубен, тот бывает удивлен».

Только вмешательство пограничных властей, закрывающих границу, заставит игроков убраться восвояси. Пульку они будут расписывать тут же, на пирсе, под сенью ящиков с копченой скумбрией.

Итак, вы в море, под надежной защитой джинна, выпущенного из бутылки шампанского.

Тихая погода на море располагает к пению. Мужчины предпочитают песни мужественные и суровые, вроде «Ревела буря, дождь шумел», в которой так красиво звучат басы. Девушки же поют песни грустные и нежные, почерпнутые из кинофильмов. Но джинн, вышедший из бутылки, не терпит уныния. Ведь сегодня день рождения его крестника. И вот уже, под неизвестно откуда взявшийся баян, каблучки малярщ лихо отстукивают веселую плясовую:

Я шахтерочка сама, Зовут меня Маруся, В мене черных бров нема, Та я не журюся.

И кажется, что даже хитро подмигивающая луна сейчас сорвется с небосвода, чтобы рвануть на палубе трепака.

Свою первую ночь в море корабль проводит на якоре, потому что команда в таком настроении, когда море по колено. А это плохо, когда море по колено, можно посадить судно на мель.

И только вахтенные видят, как из недр перламутрового моря всплывает на поверхность багровый шар, предвещающий начало второго дня ходовых испытаний…

Однако мы с вами заболтались. Я хотел дать вам еще несколько технических советов, но боюсь, что у меня уже не хватит времени. Ничего, вернетесь с моря, поговорим обо всем подробно.

Или знаете что? Может, мне с вами дернуть на ходовые? В последний раз. Чем смогу, помогу на сдаче, а то ведь без опыта вам трудновато будет. Как вы думаете?

Что?! Вы сами пришли меня об этом просить? Так какого же черта вы сидите, будто воды в рот набрали?! Развесил уши, как лопухи, а мы тут битых два часа теряем драгоценное время. Одной болтовней, дорогой мой, вы двигатели не сдадите. Тут еще кое-что требуется. Ну, давайте сюда программу испытаний.