Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

На сегодня, пожалуй, все — устал. В прошлом мог часами писать страницу за страницей, не оставляя шансов редакторам. Коллеги говорили, что у меня «легкое перо». Но возраст берет свое. Впереди — главное. Прежде, чем к нему перейти, надо собраться с мыслями, да и с силами. Вечерняя порция коньяку уже ждет меня.

⠀⠀ ⠀⠀

Желаю успехов.

Ваш Беспристрастный Свидетель.

⠀⠀ ⠀⠀

Часы показывали половину первого. На все письмо с остановками и повторами ушло минут пятнадцать, но мне показалось гораздо больше. Впечатление от прочитанного было неоднозначным. Мой виртуальный корреспондент — Беспристрастный Свидетель, если ему так угодно — не открыл Америки: ссылок на «эпизод», будто бы имевший место между пасынком и мачехой, в литературе предостаточно. Никто, однако, не уделяет ему особого внимания, даже отдаленно не связывает с «зигзагами в жизни общества». Что касается моей точки зрения, то я выразил ее уже упомянутой фразой «Это, конечно, чушь». И вот теперь «эпизоду» придавалось ключевое значение. Звучало логично, но строилось лишь на домыслах и предположениях. А я то еще не зная, о чем пойдет речь, ждал, что очередное послание Беспристрастного Свидетеля будут содержать новые, достоверные — в идеале, документально подтвержденные! — факты. И что в результате? Может быть, достоверные факты существуют лишь в болезненном воображении якобы беспристрастного якобы свидетеля? Хотя, кто знает? Ведь к главному он только еще намеревался перейти.

Решительно кликнув на «Ответить» я написал:

⠀⠀ ⠀⠀

Сударь!

Внимательно прочел Ваше письмо. Выдвинутая Вами гипотеза интересна. Но пока — это именно гипотеза. Для того, чтобы превратить ее в «теорию», нужны достоверные факты. Читая Ваше первое письмо, я предположил, что такие факты в Вашем распоряжении имеются. Во втором письме я их, к сожалению, не нашел, и это меня несколько разочаровало. Остается надеяться, что в следующих посланиях они появятся.

И, самое главное: зачем нам эпистолярная форма общения? Что мешает встретиться и поговорить по душам? Я готов приехать в любое место, в любое удобное для Вас время. Почему бы ни выпить «вечернюю порцию коньяку» вместе? Как насчет ресторана «Пушкин»? Я приглашаю.

⠀⠀ ⠀⠀

С нетерпением жду следующего письма.

С искренним уважением,

Ваш Глеб.

⠀⠀ ⠀⠀

Отослав письмо, и немного подождав, словно рассчитывая на немедленный ответ, я выключил компьютер и вышел в коридор. Сквозь неплотно прикрытую дверь спальни доносилось мирное посапывание Марии, сквозь неплотно прикрытую дверь кухни сочился голубоватый свет ночника. Не зажигая яркого света, я налил воды в чайник и уже собрался поставить его на огонь, но, поразмыслив, достал из шкафа бутылку итальянского бренди. «Почему бы и мне не ввести в привычку вечернюю порцию? — спросил я себя. — Для снятия напряжения… Должна же вся эта история оставить какой-то след в моей жизни».

Очередное, третье по счету, письмо Беспристрастного Свидетеля — интересно, как его подлинное имя и… фамилия? — появилось в электронном почтовом ящике следующим вечером:

⠀⠀ ⠀⠀

Спасибо за оперативный ответ. Вы пишите, что мое предыдущее письмо Вас несколько разочаровало. Ваш ответ меня, признаться, тоже. Мне казалось, что для Вас, человека аналитического ума, интересны в первую очередь не достоверные, как Вы их называете, факты, а логические построения. Да и какой факт считать «достоверным»? Кто мог помешать человеку, переписывавшему историю Урарту, Грузии, Армении… да что там, — Революции, Гражданской войны, Советского государства, самой партии (!) — фальсифицировать историю собственной семьи? Так что вернемся пока к логическим построениям, к анализу фактов общеизвестных, достоверных по самой своей сути.

⠀⠀ ⠀⠀

На этом месте мне пришлось прерваться: компьютер мелодично известил о приходе нового электронного послания. Время было не детское, и я подумал, что его автор обитает, видимо, в ином часовом поясе. Так оно и оказалось: берлинский коллега прислал перевод очередных глав «Темноликого вождя». Перевод был в присоединенном файле, но прежде чем его открыть, я, движимый смутным беспокойством, распечатал все три письма Беспристрастного Свидетеля, аккуратно уложил их в пластиковый файл и убрал в письменный стол. Дочитывать третье письмо пришлось уже после ужина.

Анализ фактов «общеизвестных, достоверных по самой своей сути» заключался в следующем:

⠀⠀ ⠀⠀

Начиная с конца двадцатых, Хозяин методично уничтожал, и, в конечном счете, уничтожил, большинство высших партийных и государственных иерархов. Нетронутой оставалась лишь небольшая группа соратников, фактически — ближайших друзей. Так вот, буквально у каждого из ближайших были репрессированы ближайшие же родственники, в основном (у Молотова, Калинина, Поскребышева, Буденного) жены. Так бы, под гребенку, добрать спутниц жизни и у остальных, но очень уж неприлично бы выглядело, поэтому у остальных брали других членов семьи, тоже, разумеется, ближайших: родных братьев у Орджоникидзе и Кагановича, старшего сына у Хрущева, любимую сестру жены у Ворошилова… Теперь это объясняют стремлением создать атмосферу страха, еще больше напугать соратников. Но куда уж больше? И так тряслись коленки. Гораздо вероятнее другое: будучи сам в семейной жизни несчастлив, Хозяин тяготился чужим семейным счастьем, испытывал безотчетное удовлетворение, видя несчастными в этом вопросе других, особенно — друзей (феномен хорошо известный в психиатрии). Тяжело переживал их сексуальную активность. А на самом деле, разве можно было простить ровеснику и тоже другу Бухарину, что в то время, когда призрак импотенции уже дышал ему — Великому вождю! — в затылок, тот женился на восемнадцатилетней? Простить никак было нельзя: тем и подписал себе Николай Иванович смертный приговор.

А ближайшая родня? Те, рядом с кем прошла вся жизнь! В чьих жилах текла та же кровь, что и в жилах его детей! С кем отмечал праздники, свои дни рождения, и знал, что всем им (всем без исключения!) ждать осталось недолго. Но почему? Этих-то за что? Так борются с врагами народа? Конечно, нет! Так уничтожают свидетелей. В разговоре со Светланой сам и подтвердил: «Они слишком много знали…». Это какие же такие государственные или партийные тайны знали его занимающие десятистепенные посты, или не занимающие вовсе никаких постов, родственники: шурины, свояченицы и свояки? Свидетелями какого события (ценой в собственные жизни!) были? Могли быть — только внутрисемейного, интимного, тяжело ранящего мужское самолюбие Хозяина. «Эпизод» — единственное известное событие такого рода, выбирать не из чего.