Фрэнк Херберт - Дюна. Первая трилогия [litres]

– Как прикажешь, – ответил Стилгар, но в его голосе прозвучало отчетливое недовольство; однако он, разумеется, подчинился.

Появившиеся связисты тут же принялись разворачивать свое оборудование у гигантского камина. Фримены, пополнившие поредевшие в битве ряды федайкинов, встали на часах вдоль стен зала. Слышалось бормотание, часовые подозрительно оглядывали диковинное для них помещение. Вдобавок это место слишком долго было логовом врага, чтобы можно было вот так просто прийти сюда и чувствовать его своим.

– Гурни, отправь эскорт за Чани и моей матерью, – распорядился Пол. – Чани уже знает… о нашем сыне?

– Мы послали сообщение… милорд.

– Подателей из котловины уже вывели?

– Да. Буря уже почти прошла.

– Какой она нанесла ущерб?

– По оси – на посадочном поле и в складах на равнине – ущерб причинен весьма значительный, – ответил Гурни. – Как бурей, так и сражением.

– Надо полагать, все же не настолько значительный, чтобы нельзя было поправить за деньги.

– Если не считать жизни погибших… милорд, – поклонился Гурни, и в его голосе прозвучал упрек, словно Гурни спрашивал: когда это было, чтобы Атрейдес думал прежде об имуществе, чем о людях?

Но Пол был целиком сосредоточен на своем внутреннем зрении и разрывах в стене времени, которая все еще лежала на его пути. И сквозь каждый разрыв катился в его будущее ревущий джихад…

Он вздохнул, пересек зал, приметив кресло у противоположной стены. Это было кресло из столовой – может быть, когда-то в нем сидел отец. Впрочем, сейчас это было всего лишь кресло, предмет, на который можно было сесть, чтобы справиться с усталостью и скрыть ее от людей. Он уселся, оправил полы бурки, укрыв ноги, распустил дистикомб у горла.

– Император все еще сидит в своем разбитом корабле, – сказал Гурни.

– Ну и пусть пока сидит – подержите его там немного, – отмахнулся Пол. – А Харконненов нашли?

– Еще не всех убитых осмотрели, милорд.

– Что ответили с кораблей? – Пол дернул головой, указывая вверх.

– Пока ничего, милорд.

Пол вздохнул, устало откинулся на спинку кресла и наконец сказал:

– Приведите мне какого-нибудь сардаукара из пленных. Надо отправить Императору послание – пора обсудить условия.

– Да, милорд.

Гурни повернулся, жестом подал сигнал одному из федайкинов, который тут же занял пост возле Пола.

– Гурни, – прошептал Пол, – с тех самых пор, как мы с тобой опять вместе, я не слышал еще от тебя ни одной цитаты, подходящей к случаю… – Он увидел, что Гурни напряженно сглотнул и его лицо закаменело.

– Если угодно, милорд… – проговорил Гурни, прочистил горло и произнес: – «И победа в день тот стала скорбью для всего народа; ибо услышали люди, как скорбит царь о сыне своем».

Пол прикрыл глаза, вытесняя скорбь из сознания: ей придется подождать своего часа, как некогда ждала скорбь об отце. Сейчас же он был поглощен открытиями этого дня. О вероятностях будущего, о том, что в них теперь соединятся и его будущее, и будущее Алии. О скрытом в глубинах его сознания присутствии Алии…

И это было самое странное из всех проявлений его видения во времени. «Я встала на пути твоего будущего, – говорила Алия внутри, – чтобы лишь ты один мог слышать мои слова. Даже ты так не можешь, брат мой. Это хорошая игра, по-моему! И… да, знаешь, я убила нашего деда – выжившего из ума старого барона. Он почти и не почувствовал боли».

Затем – молчание. Внутренним зрением он ощутил ее уход из своего сознания.

– Муад’Диб!

Пол открыл глаза, увидел черную бороду Стилгара, темные глаза, еще горевшие огнем битвы.

– Вы нашли тело старого барона, – сказал Пол.

Стилгар опешил.

– Откуда ты знаешь? – прошептал он. – Мы только что нашли его труп в той огромной металлической штуке, которую соорудил Император!

Пол оставил вопрос без ответа – он увидел, как возвращается Гурни, а с ним – два фримена, поддерживающих пленного сардаукара.

– Вот один из них, милорд, – сказал Гурни, знаком останавливая конвойных и сардаукара шагах в пяти от Пола.

Пол заметил, что глаза пленника словно остекленели – в них застыло пережитое потрясение. Через все лицо, от переносья до угла рта, тянулся синий кровоподтек. Это был блондин с классическими, точно высеченными из мрамора чертами лица, из тех, которые обычно занимали офицерские должности в Корпусе сардаукаров. Впрочем, на его рваном мундире не было никаких знаков отличия, если не считать золотых мундирных пуговиц с императорской короной да полуоторванного галуна на лампасах.

– Это, по-моему, офицер, милорд, – сказал Халлек. Пол кивнул:

– Я – герцог Пол Атрейдес. Ты понимаешь это?

Сардаукар молча и неподвижно смотрел на него.

– Отвечай, – велел Пол, – не то твой Император может умереть.

Сардаукар мигнул, судорожно сглотнул.

– Так кто я? – спросил Пол.

– Вы – герцог Пол Атрейдес, – хрипло ответил сардаукар.

Полу он показался слишком уж покорным – но, с другой стороны, сардаукаров никогда не готовили к таким передрягам. Они не знали поражений – а привычка к одним лишь победам сама по себе может стать слабостью. Эту мысль он отложил – ее следовало обдумать как следует и внести соответствующие изменения в программу подготовки своих войск.

– Я хочу, чтобы ты передал Императору мое послание, – сказал Пол. И заговорил, согласно древним формулам: – Я, Герцог из Великого Дома, правитель императорской крови, даю слово и клянусь, согласно Великой Конвенции: коль скоро Император и его люди сложат оружие и явятся ко мне сюда, то я стану сохранять их жизни хотя бы ценой собственной жизни. – Пол поднял левую руку с герцогским перстнем на пальце. – Клянусь этим знаком.

Сардаукар облизнул губы, взглянул на Гурни.

– Да, – сказал Пол. – Кто, кроме Атрейдеса, мог бы требовать верности от Гурни Халлека и приказывать ему?

– Я доставлю ваше сообщение, – сказал сардаукар.

– Отведите его на наш передовой командный пункт и отправьте на корабль, – распорядился Пол.

– Да, милорд. – Гурни сделал знак конвоирам, и все четверо вышли.

Пол повернулся к Стилгару.

– Прибыли Чани и твоя мать, – сообщил тот. – Чани попросила некоторое время не беспокоить ее – она хочет побыть наедине со своим горем. Преподобная же Мать уединилась в «колдовской комнате»; причины тому я не знаю.

– Моя мать тоскует о планете, которую скорее всего больше не увидит, – сказал Пол. – О мире, где вода падает с неба, а растения столь густы, что меж ними трудно пройти.

– Вода с неба… – шепотом повторил Стилгар.

В этот миг Пол увидел, как Стилгар из гордого фрименского наиба на глазах превращается в создание Лисан аль-Гаиба, воплощающее преклонение и покорность. Этот могучий человек уменьшился в один миг – и на Пола снова повеяло призрачным ветром джихада.