Филип Дик - Сдвиг времени по-марсиански

— А я думаю, вы боитесь. Только не могу понять почему — вы смелый человек, но где-то глубоко внутри чего-то страшно боитесь.

— Возможно, — с грустью ответил Джек.

И они вместе направились обратно к «Ивам».

Вечером, когда все разошлись, включая Дорин Андертон. Арни Котт сидел один в своей гостиной в самом прекрасном расположении духа. Ну и денек выдался!

Он приобрел прекрасного мастера, который уже починил его бесценный диктофон, а в дальнейшем создаст электронное устройство, которое будет расшифровывать провидческие сведения, полученные от аутичного ребенка.

Он выдоил необходимую информацию из психиатра и тут же избавился от него.

Так что в целом день выдался исключительный. Не удалось разрешить только две проблемы: клавесин до сих пор не настроен, и… что же еще? Вылетело из головы. Арни попытался вспомнить, сидя перед телевизором и глядя на бои, транслировавшиеся из Прекрасной Америки — американской колонии на Марсе.

Наконец память прояснилась. Смерть Норба Стайнера. Он лишился источника контрабандных продуктов.

— И это устрою, — вслух произнес Арни.

Он выключил телевизор, взял диктофон и произнес текст, адресованный Скотту Темплу, с которым он сотрудничал в бесчисленном количестве важных деловых предприятий. Темпл был двоюродным братом Эда Рокингхэма и твердым орешком: ему удалось договориться с ООН и получить контроль над большей частью медицинских поставок на Марс со всеми преимуществами, вытекающими из этой монополии.

Пленка диктофона быстро вращалась.

— Скотт! — начал Арни. — Привет. Ты знал беднягу Норба Стайнера? Жаль, что он умер. Кажется, он был психически сам знаешь кто. Как и все мы. — Арни раскатисто рассмеялся. — В общем, у нас теперь небольшая проблемка, я имею в виду — с поставками. Так? Послушай, Скотт, старина, я бы хотел обсудить это с тобой. Я буду дома. Понимаешь? Заскочи завтра или послезавтра, чтобы мы могли точно обо всем договориться. Думаю, старый механизм Стайнера мы использовать не будем. Начнем все заново: сделаем себе посадочную площадочку подальше от людей, добудем ракеты и что там еще надо. И полетят к нам копченые устрицы, как и положено.

Арни выключил диктофон и задумался: нет, он все сказал, такой человек, как Скотт Темпл, не нуждался в длинных объяснениях — сделка была заключена.

— О'кей, Скотт, — добавил он. — Жду тебя.

Арни вынул кассету. Потом ему пришло в голову прослушать ее, чтобы убедиться в правильной передаче текста. Какая будет неприятность, если код не сработал!

Но нет, все было в порядке и в наилучшем виде: семантические блоки были вставлены в пародию на современную электронную музыку, напоминавшую кошачий концерт. Слушая вой, посвистывание, урчание и шипение, Арни хохотал, пока по щекам у него не потекли слезы; пришлось идти в ванную и смочить лицо холодной водой, чтобы успокоиться.

Вернувшись в комнату, он положил кассету в коробку и аккуратно надписал: «Песня Духа Ветра. Кантата Карла Уильяма Диттершанда».

Этот Диттершанд был сейчас кумиром интеллектуалов там, на Земле, но Арни терпеть не мог так называемую электронную музыку; его вкусы твердо остановились на Брамсе. Арни очень веселило, что закодированное послание Скотту с предложением противозаконного импорта продуктов озаглавлено как кантата Диттершанда. Набрав номер одного из членов союза, он распорядился, чтобы кассету отправили на север в Новую Британнику — английскую колонию на Марсе.

Таким образом, завершив к половине девятого все дела. Арни вернулся к телевизору, чтобы досмотреть финальные бои. Закурив еще одну сигару, он откинулся на спинку кресла, блаженно выпустил дым и расслабился.

«Как бы я хотел, чтобы все дни были похожи на этот. Тогда можно было бы жить вечно». Такие дни не увеличивали его возраст, а, наоборот, молодили. Он снова чувствовал, что ему еще нет и сорока.

«Ну и ну, чтобы я орудовал на черном рынке! И во имя чего? Пары банок ежевичного желе, маринованных угрей и тому подобного». Но это тоже важно, а особенно для него. «Я никому не позволю лишить меня лакомств, — мрачно подумал он. — И если Стайнер возомнил, будто, покончив с собой, причинит мне…»

— Давай! — закричал он чернокожему парню, которого сбили с ног на экране телевизора. — Вставай, педераст! И вмажь ему как следует!

Негр поднялся, словно услышав его, и Арни захихикал от острого чувства удовольствия.

Джек Болен курил у окна в маленьком гостиничном номере в Банчвуд-парке, где он обычно ночевал в течение недели.

То, чего он боялся все эти годы, снова вернулось. Теперь это уже было не болезненное предчувствие, а реальность. «Боже, — в отчаянии думал он, — они правы: от этого не вылечиваешься никогда». Посещение школы спровоцировало приступ, а в «Ивах» болезнь проявилась и подмяла под себя с такой же силой, будто ему снова было двадцать и он работал на Земле в корпорации «Корона».

И еще он чувствовал, что смерть Норберта Стайнера каким-то образом имеет к этому отношение. Смерть затрагивает всех окружающих, заставляет их совершать неожиданные поступки: она словно включает цепную реакцию эмоций и действий, которая все расширяется, захватывая все большее количество людей.

«Надо позвонить Сильвии и узнать, как там фрау Стайнер и девочки».

Но он тут же отказался от этой мысли. «Все равно я ничем не могу помочь, я круглосуточно должен находиться здесь, чтобы мистер И мог в любой момент меня вызвать». А теперь он еще мог потребоваться и Арни Котту.

Впрочем, за последнее была компенсация, прекрасная, нежная и вдохновляющая — в его бумажнике лежали адрес и номер телефона Дорин Андертон.

Может, позвонить ей? Подумать только — найти человека, к тому же женщину, с которой можно свободно разговаривать, которая понимает его положение, искренне желает выслушать и не испытывает при этом страха.

Это очень обнадеживало.

С женой он ни за что не стал бы обсуждать свою болезнь. В нескольких случаях, когда он пытался ей что-то объяснить, она просто вся сжималась от ужаса. Подобно остальным, Сильвия впадала в панику при одной мысли о том, что в ее жизнь может войти шизофрения. Сама она боролась с ней при помощи современных магических средств — лекарственных препаратов, словно фенобарбитурат мог остановить самый зловещий и разрушительный процесс, когда-либо известный человечеству. Один бог знает, сколько таблеток за последние десять лет проглотил сам Джек, — наверное, их хватило бы, чтобы вымостить дорогу от гостиницы до дома, а возможно, и обратно.

После некоторых размышлений он решил не звонить Дорин. Лучше оставить это на потом, когда положение станет нестерпимо тяжелым. Сейчас он был довольно спокоен. А в будущем могут возникнуть случаи, когда без Дорин Андертон ему не обойтись.