Олег Авраменко - Галактики, как песчинки

— Цель в радиусе действия, — произнёс Ворушинский. — Пуск!

Телеметрия двух оставшихся ракет исчезла с экрана. Несколько секунд ничего не происходило — цель располагалась в двух миллионах километров от нас, и свету требовалось время, чтобы пройти это расстояние. Затем на месте базы полыхнула ослепительно-яркая вспышка, которую нельзя было спутать ни с чем.

— Чёрт! — вырвалось у меня. — Глюонная бомба!

— Совершенно верно, — бросил через плечо Ворушинский. — Космические базы вполне подходящие объекты для глюонных ударов… Капитан Компактов, курс на базу-пять. А их группа перехвата пусть погоняется за нами. У нас более важные дела.

— Есть курс на базу-пять, адмирал!

— Главный инженер. Готовность сжимающих излучателей.

— Излучатели к запуску готовы, адмирал! — откликнулся с другого экрана главный инженер флота.

— Приступить к сжатию исследованных каналов.

— Слушаюсь, адмирал! Приступаем.

Закупорка более чем шести тысяч каналов заняла лишь пару минут — просто фантастика! Такой сверхбыстрой технологией управления каналами мы явно не располагали. Что-что, а её скрывать никакого смысла не было.

— Все они одним миром мазаны, — пробормотал я себе под нос. — Одни не лучше других.

— О чём ты? — спросила Анн-Мари.

— Наше руководство не подарок, но и эти ребята с Хэйны тоже хороши, — до предела понизив голос, ответил я. — Если они так стремились поскорее освободить человечество, то могли бы ещё четыре года назад поделиться с нами секретом скоростного сжатия каналов. Тогда бы мы обошлись и без ЭМИ-излучателей. Ведь здесь, в системе Хорса, мы потерпели поражение только из-за того, что к альвам прибыла подмога. Но ребятишки пожадничали, решили поиграть в героев-освободителей.

— Они всё-таки дети, Стас, и не стоит их строго судить. Зато нашим лидерам нет оправдания… — Она немного помедлила, затем решительно произнесла: — Я, наверное, подам в отставку. Я больше не смогу служить под началом людей, которые годами затягивали войну, на чьей совести столько напрасных жертв, искалеченных жизней, разбитых надежд… Я никогда им этого не прощу!

Я положил руку ей на плечо.

— Успокойся, Анн-Мари. Не будь такой категоричной. Я не собираюсь никого оправдывать, но всё-таки… всё-таки я отчасти их понимаю. На них лежит ответственность за выживание человеческого рода, они не вправе допустить ошибки, поставив под угрозу существование всей нашей расы. Иных слишком много, и если они завладеют хоть частью наших секретных знаний…

— Ну и пусть! — запальчиво перебила она. — Пусть завладеют. Они не успеют воспользоваться ими. Мы уничтожим всех чужаков, сотрём их с лица Галактики. После всего, что они сделали с нами, они не имеют права на существование.

Я внимательно посмотрел в глаза Анн-Мари — типичной галлийки, истинной дочери своего народа, и в этот момент меня озарило. Теперь я знал, почему наше руководство засекретило ЭМИ-излучатели и другие новейшие разработки. Оно поступило так вовсе не для того, чтобы затянуть войну. Оно стремилось предотвратить бойню…

В течение следующего часа линкор «Георгий Победоносец» уничтожил ещё три альвийские базы в окрестностях дром-зоны, а в самой дром-зоне крейсера и корветы неумолимо теснили противника, чьи потери уже достигали сорока процентов. Орбитальный комплекс над Новороссией был разгромлен почти на две трети, а на поверхности планеты повстанцы уничтожали последние очаги сопротивления альвов — благо чужаки, уже давно убедившись в покорности новороссийцев, не содержали крупных наземных гарнизонов.

К этому времени в пассиве новороссийского флота было семьдесят три погибших корабля, из них девять — с командами. Компьютерный прогноз, который мне накануне сообщил Ворушинский, оказался чересчур оптимистическим, он не до конца учёл отсутствие практических навыков и достаточной квалификации у экипажей. Но всё равно, для такой крупномасштабной операции это были мизерные потери, не шедшие ни в какое сравнение с тем ущербом, который понесли вражеские войска.

Дополнительным фактором, деморализовавшим альвов, была прямая трансляция по новороссийским телеканалам хода сражения как на орбите, так и в дром-зоне, сопровождаемая закадровыми комментариями журналистов, которые становились всё более едкими и издевательскими. Наш линкор получал телевизионный сигнал по нуль-связи и ретранслировал его на дром-зону. Этот эффектный психологический приём, как сообщил нам Ворушинский, был предложен Вейдером и вполне оправдывал себя — альвийское командование, потрясённое тем, что их противник располагает средством мгновенной связи, а вдобавок шокированное происходящим на Новороссии и в её окрестностях, допускало всё больше тактических ошибок, теряя контроль над своим флотом.

В начале третьего часа сражения среди альвов появились первые дезертиры. Они уходили через ближайшие свободные каналы второго рода в неизвестность — не важно куда, лишь бы вырваться из этой мясорубки, где небольшой человеческий флот, потеряв менее сотни кораблей, уже перемолотил почти половину их огромной армады.

Этот пример оказался таким заразительным, что вскоре бегство приобрело массовый характер, а грозные тирады командующих с обещанием всяческих напастей на головы дезертиров лишь подстёгивали колеблющихся. Узнав из телепередач о том, что творится в дром-зоне, отдельные альвийские корабли из состава орбитального комплекса и даже целые соединения решили, что они ничем не хуже своих товарищей по оружию, и бросили боевые посты, устремившись прочь от планеты.

Ворушинский, вовремя сообразив, что ребята вот-вот кинутся в погоню за беглецами, крикнул в микрофон:

— Всем кораблям в дром-зоне и на орбите! Сохранять построение, не разрывать крылья… Спокойнее, друзья, спокойнее. Чёрт с ними, с трусливыми мохнатиками. Всё равно их всех не перебьёшь. Покажем им, что бегство — лучший способ сохранить свои блошистые шкуры.

Впрочем, лидеры большинства крыльев, в том числе и Рашель, ещё до вмешательства главнокомандующего сумели обуздать порыв своих подчинённых. Лишь десяток кораблей во всём флоте, чьи командиры поддались азарту, рванулись было вперёд, и в результате четыре из них попали под перекрёстный огонь противника. К счастью, все их экипажи успели катапультироваться.

Юрий сразу распорядился:

— Новые корабли не давать. Команды списать в резерв. Капитанам — выговор в личное дело.

Среди четырёх провинившихся капитанов оказалась и Эстер. Пользуясь своей привилегией как государевой невесты, она ворвалась в командный центр с явным намерением потребовать объяснений, однако, встретившись с суровым взглядом Ворушинского, даже не пикнула, а, виновато склонив голову, подошла к нам.