Ли Брэкетт - Венерианская колдунья

— А что Лхари, Лорды Шараана? Разве они не знают, что делается? Или они сами участвуют в этом?

Она вздрогнула.

— Не наше дело — спрашивать Лхари, или даже думать, что они делают. Люди исчезают из Шараана, и никто не знает — куда.

Старк кивнул и задумался. Маленькая рука Зерит коснулась его плеча.

— Уходи. Затеряйся в болотах. Ты сильный, и в тебе есть что то отличающее тебя от других людей. Ты можешь выжить и найти свой путь.

— Нет. Прежде чем уйти из Шараана, я должен кое что сделать. — Он взял влажную головку Зерит в руки и поцеловал ее в лоб. — Ты милая девочка, Зерит, и очень храбрая. Скажи Мельфору, что ты сделала все, что он тебе велел, и уж не твоя вина, что я не пошел за тобой.

— Он в любом случае изобьет меня, — философски заметила Зерит, — но может, быть, не очень сильно.

— У него вообще не будет причины бить тебя, если ты скажешь ему правду — что я не пошел с тобой, поскольку имел намерение идти в замок Лхари.

Последовало долгое долгое молчание; глаза Зерит медленно наливались ужасом, дождик стучал по крыше, туман и гром вместе неслись по Шараану.

— В замок, — прошептала она. — Ох, не надо! Иди в болото и дай Мельфору захватить себя, но не ходи в замок! — Она схватила его за руку. Ее пальцы плотно впились в его плоть. — Ты иноземец, ты просто не знаешь… Прошу тебя, не ходи туда!

— А почему? — спросил Старк. — Разве Лхари — демоны? Они пожирают людей? — Он мягко снял с себя ее руки. — Тебе пора идти… Скажи отцу, где я. Пусть идет за мной, если хочет.

Зерит медленно отступила и смотрела на Старка, как на человека, стоявшего на краю ада, — живого, но хуже, чем мертвого. В ее лице было удивление и великая острая жалость. Она хотела было сказать что то, но только покачала головой; отвернулась и пустилась бежать, как будто ей не под силу было больше смотреть на Старка. Через мгновение ее уже не было.

Старк посмотрел ей вслед, странно тронутый, а затем пошел верх по ступеням к замку Лордов Шараана.

Туман слепил. Старк ощупывал дорогу и, пока поднимался выше, над уровнем города, совсем потерялся в угрюмой красноте. Подул горячий ветер, и каждая вспышка молнии превращала малиновый туман в ало пурпурный. Ночь была полна шипения дождя, льющего в залив. Старк остановился и спрятал свое оружие в расщелину между скалами.

Наконец он наткнулся на резной столб из черного камня и обнаружил массивные ворота, окованные металлом. Он постучал, но его кулаки производили очень слабый шум.

Затем он увидел рядом с воротами гонг — громадный диск кованого золота. Он схватил лежавший тут же молоток, и глубокий голос гонга прокатился между ударами грома.

Открылась щель, и на Старка глянули человеческие глаза…

— Откройте? Я хочу поговорить с Лхари!

Изнутри послышался смех. Ветер донес обрывки голосов и снова смех, а затем тяжелые створки ворот медленно открылись настолько, чтобы Старк мог пройти. Он прошел и ворота с лязгом закрылись.

Он оказался в громадном дворе. Там была деревня соломенных хижин с открытыми навесами для стряпни, а за ними — загоны для животных — бескрылых болотных драконов.

Люди, что вели Старка, столпились вокруг него и подталкивали вперед, к свету, струившемуся из хижин.

— Он хочет говорить с Лхари! — крикнул один из них женщинам и детям, столпившимся в дверях. Слова его были подхвачены и переданы по всему двору, и тут же раздался взрыв хохота.

Старк молча оглядел их. Непонятное племя. Мужчины явно были солдатами и стражниками Лхари, поскольку носили военные доспехи. Прочие были столь же явно их женами и детьми, и все они жили в ограде замка и не имели отношения и Шараану. Но их расовые характеристики удивили Старка. Они, конечно, скрещивались с племенами болотных окраин, населяющих Шараан, и многие здесь имели молочно белые волосы и дикие лица. Но на всех была печать чуждости. Старк был в недоумении: раса, которую он мог бы назвать, была неизвестна здесь, за Облачными Горами, и почти неизвестна на Венере уровня моря, среди жарких болот и вечных туманов.

Они смотрели на него с неменьшим любопытством, обратив внимание на его смуглую кожу, черные волосы и незнакомую им форму лица. Женщины подталкивали друг друга локтями, перешептывались, хихикали, а одна из них сказала громко:

— Для ошейника на эту шею понадобится обод от бочонка.

Стражники сомкнулись теснее.

— Ну, раз ты хочешь увидеть Лхари, то увидишь, сказал их начальник, — но сначала мы тебя проверим.

Его окружили острия копий. Старк не сопротивлялся, когда с него сорвали все, что на нем было, оставив только шорты и сандалиа Он так и предполагал, и это его позабавило, потому что взять с него было почти нечего.

— Ладно, — сказал начальник, — пошли.

Вся деревня вышла под дождь и провожала Старка до дверей замка. Люди смотрели с тем же зловещим интересом, что и жители Шараана, но с одним различием — эти знали, что произойдет с ним, знали все и поэтому вдвойне оценивали забаву.

Громадные двери имели простую четырехугольную форму, но не казались грубыми или некрасивыми. Сам замок был из черного камня: каждый блок кладки был идеально вырезан и подогнан к другому, а двери были сбиты тем же металлом, что и ворота, потемневшим, но не поржавевшим.

Начальник стражи крикнул охраннику:

— Здесь тип, желающий говорить с Лхари!

Охранник замка захохотал:

— Ну и поговорит! Ночь долгая, и им довольно скучно.

Он открыл тяжелые ворота и крикнул что то в холл. Тут же из темноты вышли слуги в шелках и украшенных драгоценными каменьями ошейниках, и по гортанному звуку их смеха Старк догадался, что у них нет языков.

Только тут Старк дрогнул. Перед ним находилась дверь, за которой — как он чувствовал — лежало зло, и Зерит, видимо, была умнее Старка, когда предупреждала его против Лхари. Но затем он подумал о Хильви, о многом другом, и его страх сменился злобой. Молнии по прежнему жгли небо. Последний крик умирающей грозы потряс землю под ногами Старка. Он оттолкнул ухмыляющегося охранника и вошел в замок, неся с собой вуаль красного тумана, и не слышал, как дверь за ним закрылась тихо и бесшумно, как поступь приближающейся смерти.

Вдоль стен замка горели факелы. В их дымном пламени он увидел, что холл был вроде коридора — четырехугольный, безо всяких украшений, облицованный черным камнем. Он был высок и широк, и в его архитектуре чувствовалось спокойное обдуманное достоинство, и внутренняя красота его давала, пожалуй, больше впечатления, чем эстетические красоты разрушенных дворцов Марса.

Здесь не было ни картин, ни резьбы, ни фресок. Казалось, строители чувствовали, что холл прекрасен сам по себе — массивностью, изысканностью линий и темным блеском полированного камня.