Дэвид Вебер - Прекрасная дружба

Она проказливо улыбнулась этой мысли. Пускай идея первоначально принадлежала ее матери, а доктор Харрингтон с энтузиазмом поддержала подход Стефани к этой проблеме, но Стефани не посвящала мать во все части своего плана. В чем-то это было вызвано желанием избежать чувства неловкости, если план не сработает, но в основном она просто знала, что родители не одобрят ее… практический метод. К счастью, одно дело, предполагать то, что они сказали бы, возникни такая ситуация, а другое дело, слышать это от них на самом деле, поэтому-то она тщательно избегала вообще поднимать этот вопрос.

Последний год все больше хозяйств сообщало о пропаже урожая. Поначалу люди склонялись к мысли о каком-то розыгрыше, особенно потому, что всегда исчезал только один вид растений. Сама Стефани не могла представить, зачем кому-либо понадобилось красть сельдерей, который она ела только под нажимом родителей, но ясно, что кто-то думал иначе. Вопрос в том, кто это. Логически рассуждая, раз сельдерей был завезен с Земли, на Сфинксе им не должен был интересоваться никто, кроме людей, но очень ограниченное число свидетельств указывало на обратное. Тот, кто стоял за этим, должен быть дьявольски хитер, поскольку ему удавалось входить и выходить из мест, куда не смог бы проникнуть ни один человек, и он оставлял очень мало зацепок. Но Стефани заметила систему. Во-первых, сельдерей всегда крали только с удаленных усадеб, и никогда с фермерских участков и теплиц вблизи города. И, во-вторых, вор всегда действовал ночью и, по возможности, под покровом ненастной погоды. По большей части, это означало, что набег на теплицу совершали дождавшись снежной бури, когда вьюга заметет все следы, которые они могли бы оставить. Но Стефани предполагала, что бандитам сложно будет отказаться от возможности, которую им дает хорошая, сильная гроза. А если налетчики все же не были кучкой людей, склонных к подростковым проказам – если, как подозревала она, за этим стояло что-то туземное – тогда игра в прятки в темноте может на самом деле оказаться столь же интересной, как одиночные экскурсии в лес, которые ей были заказаны.

Лазающий-Быстро вцепился в площадку, когда над ним просвистели ветви, протестуя против треплющего их ветра. Рокочущий гром приблизился, завывая все громче и громче, над вершинами гор на западе заполыхали зарницы. Буря будет еще сокрушительнее, чем он думал, и в ее дыхании он чуял запах холодного дождя. Уже скоро он будет здесь. Совсем скоро, значит сейчас самое время приступать.

Он спускался по стволу осторожнее и медленнее чем обычно, чувствуя, как крепкое дерево содрогается под его когтями. Спуск оказался дольше обычного, а на высоте полудюжины ростов он притормозил, чтобы осмотреться. Народ был быстр и ловок всюду, но гарантией безопасности обычно выступала возможность вскарабкаться туда, куда не было ходу таким опасностям, как клыкастая смерть. К сожалению, план Лазающего-Быстро требовал от него пойти туда, где нет привычных деревьев. И, хотя там скорее всего не было и клыкастой смерти, он посчитал, что дополнительная проверка будет не лишней.

Но исследование ночи не выявило опасности, не считая той, что несла с собой непогода, и он наконец спустился на землю. Грязь начала подсыхать, отметил он про себя, по крайней мере на поверхности, но дождь это исправит. Лазающий-Быстро чувствовал отдаленную, но постепенно приближающуюся вибрацию от падающих на землю капель, и уши его прижались к голове в знаке смирения. Если рассказы о пучковом стебле говорят правду, то вымокнуть – невеликая плата за вечерний экскурс, но и радости ему это не доставит. Взмахнув хвостом, он помчался по направлению к ближайшему месту для растений.

Разрабатывая свой подход к тайне исчезающего сельдерея, Стефани изучила все, что могла найти о предыдущих кражах. Данных было немного: таинственные воры нападали нечасто, а их первые известные налеты застали колонистов полностью врасплох. Так как никто не видел причин принять меры предосторожности против кражи сельдерея, то воры могли просто войти на участки или в теплицы, взять добычу и исчезнуть. Учитывая, как ловко они действовали, Стефани очень удивилась, когда обнаружила, насколько незначительными были кражи. С таким чистым полем действий, грабители могли взять столько, сколько пожелают, и все же их известные уловы были такие маленькие, что она подозревала, что кражи продолжались довольно долго, прежде чем кто-то заметил.

Прошло немало времени, пока кто-то всерьез воспринял сообщения о кражах, и даже когда колонисты в конце концов решили применить меры предосторожности, они начали с предсказуемых – и простейших. Но запирание на замок дверей теплицы или огораживание заборами открытых садовых участков совершенно ни к чему не привели. Несмотря на невероятность того, что у какого-то существа на Сфинксе появится охота к земному овощу, мнение (во всяком случае, тех, кто уже не считал все это розыгрышем) склонилось в сторону какого-то хитроумного туземного животного. Если бы неведомый вор проявил интерес не к сельдерею, а к чему-то еще, это могло бы стать поводом к тревоге; ну а пока большинство жертв налетов посчитали это вызовом, а не угрозой. Вредитель должен был быть маленьким, ловким, быстрым и хитрым, и они были полны решимости обнаружить его, но их действия были ограничены Элиссейским правилом. Не имея четкого представления о том, кого ищут, нельзя быть уверенным, что капканы не окажутся смертельными, а Элиссейское правило полностью запрещало использование смертоносных способов против полностью неизвестного элемента биосферы без доказательств того, что это неизвестное представляет смертельную угрозу людям.

Это правило приняли больше тысячи лет назад, после катастрофических ошибок, разрушивших экологию колонии Элиссея. Ни одна администрация планеты на ранних стадиях заселения не посмела бы и думать о нарушении этого правила, не имея на то гораздо более убедительной причины, чем микроскопические экономические потери, причиняемые кражей сельдерея. Но правило не запрещало натянутых веревок, фотоэлектрических детекторов или нажимных пластин. Они присоединялись к лампам, сигнализации или пассивным наблюдательным системам, но каким-то образом ворам всегда удавалось их избегать. Один раз кто-то – или, довольно думала Стефани, что-то – уронило камеру в Джеффрис Лэнд во время ужасной вьюги. К сожалению, наружным камерам не удалось запечатлеть ничего, кроме кружащегося снега.

Учитывая то, как много остальные работали над этой тайной, Стефани была готова признать, сколь маловероятно то, что именно ей удастся найти разгадку. Однако маловероятно – это не то же самое, что невозможно, и она постаралась оставить открытыми вентиляционные заслонки теплицы, где находился сельдерей ее матери. Вряд ли кто-то появится и воспользуется этой возможностью, но сейчас Стефани все равно было нечем заняться, и при первых каплях дождя она устроилась поудобнее в кресле, держа камеру на коленях.